ПЕРЕСЕЛЕНИЕ
Саид Чинкейра
Вы прочитали заголовок статьи? - Не спешите с выводом, наверняка вы подумали, что переселение - это когда мы с вами - живые люди, меняем местожительство? Это не совсем так, по крайней мере, у нас. На нашем языке - на чеченском, это слово, "дакхелхан"- переехал, тоже несёт основную нагрузку смысла, т. е. переезд-переселение. Но, в большей части, употребляется в смысловом значении как "умер". Так что, когда вам говорят, что ваш товарищ "дакхелхан" - не спешите воздевать руки для совершения молитвы по усопшему, возможно, что он просто переехал поближе к вам.
Вообще-то, тема не самая радостная, но чеченцы не грустный народ. Возможно, поэтому они не придают такого уж значения данному - безусловно, печальному и торжественному мероприятию.
Вы бывали на чеченских похоронах? Уверяю Вас, Вы совершенно по-иному будете смотреть на многое в жизни. Побывав на них, лично я всегда искренне радуюсь тому, что я тоже чеченец, и что когда настанет мой час, мои близкие, точно так же попрощаются и со мной. Поэтому, об одном только молю Бога, чтоб он дал мне возможность быть погребённым на моей прекрасной Родине, где, как нигде, знают цену: жизни и смерти, любви и подвигу, благородству и к месту сказанному слову.
Похороны, как и кончина человека, не бывают похожими друг на друга, как сказал поэт:
По-разному уходим мы из мира,
по ком звучит камуз, по ком рыдает лира!
Часто кончина случается внезапно. А иногда её ожидают и, как выражаются в подобных случаях, человека «стерегут» (ларво – по-чеченски). Так говорят о безнадёжно больном. Но, в любом случае, все обряды проводятся приблизительно или точно так, как мы здесь описываем.
У изголовья такого больного, в сверкающей чистотой и проветренной комнате, постоянно находится кто-нибудь из близких и опытных - для таких случаев пожилых людей, знающих несколько сур из Корана, а даже, может быть, и весь Коран наизусть. В комнате царит тишина, прерываемая только дыханием больного или молитвой, которую нараспев неустанно читает человек, "стерегущий больного". Дети удалены к соседям или родственникам. Во дворе или на улице находится один или два (чтоб не скучно было) парня, готовые в любую минуту предпринять нужные действия, как-то: принести нужное лекарство, позвать врача, известить кого-либо и т.д. Люди, приходящие справиться о здоровье больного, получают исчёрпывающую информацию от этих дежурных. Обычно у ворот стоят близкие родственники, которые традиционно отвечают на все вопросы, стараясь не загружать приходящих своими проблемами. «Да, да, пока никаких изменений, спасибо, помощь не нужна, конечно же, если потребуется, непременно Вам скажем. Большое спасибо за заботу и внимание! Пожалуйста, больше не утруждайте себя, мы и так знаем, что вы переживаете». С тем, и отпускают сочувствующего. Более близкие родственники и друзья проводят здесь целые дни, чередуясь лишь на краткий миг, - рядом с больным или во дворе, в специально приготовленном для этого месте.
Пришедший по одному их виду может догадаться, как чувствует себя больной: если удручены и сидят тихо, лишь изредка перебрасываясь словами - значит, плохи дела; если оживлены, шутят, то и дело раздаются взрывы смеха - значит, дело идёт на поправку. Пока больной борется с болезнью, он постоянно находится в орбите внимания доброй сотни, если ни больше, людей, которые живо интересуются его состоянием, приносят продукты, еду, дают на лекарства деньги, предлагают свои рецепты, врачей. Из разных концов страны, а то и из далекого зарубежья звонят, спрашивают, переживают. Вот-де, мы слышали, мы только что узнали, что ему нужно, чем помочь?
Весь этот шквал сочувствия регулирует наиболее компетентный и расторопный в этих вопросах, близкий больному человек. Если же он сомневается, принимать от кого-то помощь или нет, то здесь есть Старший Фамилии. Это своеобразный регулятор – человек, тонко чувствующий структуру взаимоотношений, возникающих именно в этот момент и именно вокруг этого человека. Он один может приказать, принять или не принимать от тех или иных приношения или даже слова сочувствия. Он регулирует не только почти всегда искреннее участие, но и выравнивание некогда пошатнувшихся отношений. И не только к больному, но и ко всей фамилии в целом.
Если Вам говорят, что чеченцы необыкновенно живучи, что даже сотни кровавых ран не могут их убить, не верьте! Чеченцы обыкновенные люди, такие же, как и вы, - но в нужный момент они умеют концентрироваться, как никто другой. Они немедля окружают своего раненного или больного потоком из сотен людей: интересующихся, жалеющих, несущих, советующих, помогающих, смеющихся и подбадривающих, опечаленных и сочувствующих. И все вместе они создают такую ауру вокруг больного, что тому начинает казаться, что без него эти люди погибнут, и если у него есть хоть одна тысячная часть шанса, то он цепляется за него, как за соломинку, - и выкарабкивается! Он становится опять в тот же строй, который не обращает на него и сотой доли того внимания, которым окружал его в опасную минуту.
…Но, если всё- таки происходит непоправимое и участие сердобольных родственников и близких не приносит желаемого результата, то тут уж делать нечего, приходиться смириться. Сразу же, за последним вздохом уходящего в иной мир, слышится настоящий, доходящий до самого неба, жалостный женский крик-плач, который заставит вздрогнуть и прослезиться даже камень. В этот миг плачут все: и дети, и взрослые, и близкие, и стороние, оказавшиеся рядом. О, святая минута! Сердца всех переполнены скорбью расставания и жалостью друг к другу, рано или поздно вынужденных ощутить это жестокое мгновенье.
Мужчины приходят в себя первыми: сквозь сплошной женский и детский плач уже через минуты они начинают отдавать первые приказания. Прекратить плач, открыть ворота, оповестить тех-то о происшедшем. Молодёжь, нахлобучив на самые глаза головные уборы, чтоб никто не увидел покрасневших глаз (мужских слёз никто не должен видеть!), бежит исполнять указания взрослых.
И вот уже распахнуты настежь ворота. Под приготовленным для этой ситуации навесом: в глубине двора оборудованы длинные скамьи из досок и покрыты коврами, или поставлены ряды из стульев. На скамьях сидят с самого раннего утра несколько человек пожилого возраста в высоких каракулевых шапках, одетых в свои лучшие одежды. Кто не знает или не видел эти шапки, может вспомнить известный во всём мире профиль Нефертити. Так вот, абрис её головного убора, это точное изображение чеченской папахи. На улице, справа и слева от ворот, стоят группки молодых людей из числа близких.
Здесь находятся обычно те, кто будет принимать соболезнования и руководить тезетом - так по-чеченски называется это мероприятие по приёму соболезнования и завершению всех дел покойного в этом мире. И вот, уже буквально через несколько минут после случившегося, когда кажется, что кроме домочадцев ещё никто и не знает о наступившей смерти, стоящий у ворот человек, встречает первую группу пришедших на тезет. В руках у него палочка или хворостинка: чтоб его узнавали. Он и подводит соболезнующих людей к принимающим этот тезет старикам, если они не знакомы, то представляет их друг другу…
Эти первые - обычно ближайшие соседи, живущие рядом. Они, хотя уже и без слов всё поняли, всё равно осведомляются у встречающего их у ворот молодого человека, словно надеясь ошибиться. Обычно этот вопрос звучит так: " Что, не остался он всё-таки с нами?" Получив утвердительный ответ, спрашивающий заключает: "Так только и будет, и не будет по-другому в этом мире…" Или: "Не остановится Божий суд". (Варианты вопросов-ответов могут варьироваться бесконечно, но все они будут такие же иносказательные, в обход слов «смерть», «умер», «скончался»).
С этими словами возглавляющий проходит во двор вместе с пришедшими с ним людьми. Они обычно строем проходят далее вглубь двора, где их ждут принимающие соболезнования. Во всю длину их прохода по двору, справа и слева, рядами стоят молодые и чуть постарше мужчины из близких родственников, пришедшие на тезет. Пришедшие, по ходу, не останавливаясь, обращаются к ним со словами соболезнования: "Да простит его Бог". Им отвечают: "Да будет вами доволен Бог"
Возглавляющий процессию из пришедших, не доходя несколько шагов до поднявшихся со своих мест навстречу им старейшин, останавливается. Идущие за ним следуют его примеру. Затем, вглядевшись во встречающих и определив в них главного (им должен быть старший из родственников по мужской линии покойного), обращаются к нему, называя его по имени. Это звучит как полувопрос, полу-утверждение: «Султан! Ушёл всё-таки наш брат!» - на что принимающий тезет, почти всегда с лёгкой печальной улыбкой, отвечает: «Да, не захотел он остаться с нами». Затем они поднимают сомкнутые ладони на уровень груди и кто-нибудь из них, обычно лучше знающий, читает дуа-молитву по усопшему.
Все присутствующие на тезете: во дворе, в комнатах, на улице - одновременно с ними поднимают руки и шепчут слова суры. Завершив её, читавший молитву произносит слово: "Аминь" - и проводит пальцами обеих рук по лицу сверху вниз, словно поглаживает бороду. Тоже самое проделывают все остальные.
Соболезнующий что во главе процессии продолжает, обращаясь к принимающему тезет: «Потрудились Вы, стараясь удержать его, много усилий Вы приложили, пусть будет Бог доволен Вами, да зачтётся Вам это в судный день, но видно Аллаху он был нужнее, не можем мы отобрать его у него». Конечно, принимающему тезет приятна высокая похвала, сказанная прилюдно. Приятно осознавать, что люди видели и оценили, как они боролись за жизнь своего близкого. Люди ведь всё замечают. Принимающий соболезнование может ответить на эти слова ничего не значащей фразой типа: «Да, не смогли мы его удержать…» Или: «Что поделаешь, не в наших руках такие решения»… Или кивнуть в знак согласия и поблагодарить пришедших словами типа: «Зачем Вы трудились? Да будет Вами доволен Бог, за труды Ваши».
Весь этот диалог происходит вместе со следующими действиями. После молитвы возглавляющий строй соболезнующих подходит к старшему, который принимает тезет. Здоровается с ним за руку, обнимая его слева направо, сердцем к сердцу. То же самое проделывают по очереди и пришедшие с ним, если они достаточно пожилые. Если же это молодёжь, то они обращаются со словами соболезнования к старикам с места, что служит показателем уважения к старшим, а за руку здороваются и обнимаются со стоящими тут же справа и слева сверстниками - и становятся с ними в один ряд, потеснив их, в то время, как старшие садятся на почётные скамьи со своими ровесниками.
Бывают и другие варианты: когда людей слишком много, то пришедших с соболезнованием, если среди них нет особо значимых людей, отпускают сразу после слов молитвы и двух-трёх традиционных фраз. За всеми приходящими наблюдают специально выделенные для этого молодые люди, которые следят за тем, чтобы соболезнующие не задерживались дольше принятого в таких случаях времени, ведь люди могут постесняться уйти слишком быстро. Потому, через каждые десять-двадцать минут или полчаса принимающий тезет, с подачи этих людей, обращаясь к той, или иной группе говорит: "Такой-то, такой-то, ваш долг закончился, все с кем вы пришли, будьте свободны, мы не будем задерживать вас дольше. Да будет вами доволен Создатель". После этих слов пришедшие встают и, попрощавшись, идут на женскую половину, где находятся пришедшие с ними женщины, но не заходят в дом. К ним вызывают женщин, ближайших родственниц покойного. И здесь повторяется всё то же самое, что и в мужском варианте, только что описанном нами. Женщины, принимающие соболезнование, а также приходящие с соболезнованием женщины, одеты в длинные платья, на головах платки, закрывающие волосы и шею.
Тезет длится от нескольких дней до месяца. Это зависит от того, какой человек умер: известный или не очень. В первые часы и дни пришедших выразить соболезнования не задерживают ни на минуту, потому как народ идёт со всех сторон непрерывно. Зятья, названные братья или близкие родственники привозят скот: баранов, быка. Обычный "стандарт" - это мешок муки и баран. Но не всегда и не от всех это принимается. От подарка могут отказаться ввиду особой состоятельности или по завещанию покойного: не брать у людей ничего. Или же по другим, известным только близким покойного и дарителям, причинам. Между тем, на заднем дворе уже зарезана скотина. Обычно режут корову. Мясо разделено на части по полтора-два килограмма и роздано по соседям, родственникам и бедным. Это милостыня за покойного называют её «красной милостыней» («ци сакь» - чеч.) В огромных чугунных котлах варится нарезанная большими кусками говядина. Это мясо на вечер - для тех, кто будет исполнять поминальный зикр, религиозный обряд. А тем временем во дворе рекой течет человеческий поток. Вместе с мужчинами приходят и женщины, они одеты, как мы уже упомянули, в более закрытую, нежели повседневная, одежду. У ворот мужчины и женщины разделяются. Всхлипывающих, причитающих, а некоторых уже и кричащих в голос женщин, успокаивая, ведут на женскую половину. Там всякий раз появление новых родственниц сопровождается громким взрывом женского плача, иной раз такой силы, что старики присылают человека, который успокаивает женщин, доводя громкость их плача до терпимого звучания. Постепенно и он затихает, переходя в слова соболезнования, сожаления, сочувствия, обмену новостями - и так далее до новой партии соболезнующих.
Желающие взглянуть на усопшего близкие и друзья могут пройти в комнату, где лежит покойник. В большой комнате, которую обычно освобождают от мебели, на полу расстелены ковры. На них лежит уже обмытое, обёрнутое в белый саван с головой и обрызганное различными благовониями тело покойного. Пришедшему в последний раз взглянуть на близкого человека и попрощаться, открывают лицо покойного. В этот момент обычно читается молитва или говорится несколько слов прощания, после чего голову покойного вновь покрывают саваном.
Между тем, на сельском кладбище идёт энергичная работа: молодёжь, посланная с утра, копает и подготавливает последнее пристанище - могилу. Чеченские могилы подготавливают несколько необычно. Роется яма направлением на юг - два метра вниз и около метра шириной, в основании левой стороны в стене, делается подбой шириной сантиметров шестьдесят, в длину покойника, в виде небольшой площадки - ложа, с приподнятым изголовьем, также вырубаемым в земле, на эту площадку и кладут покойника, повернув лицом к стене, на правый бок, причём развязывают саван у головы и подсыпают землю под щеку покойного. Но пока этого всего не произошло, вернёмся во двор, где происходит тезет.
Если человек умер ночью или утром до обеда, то до вечера он должен быть уже в могиле. Покойник, то есть тело, говорят, тоскует по своему последнему приюту... Если после обеда, то похороны переносятся на следующий день, а всю ночь у тела усопшего читаются молитвы. Наступает момент, когда в толпе чувствуется какое-то движение: старшие получили сведения, что могила готова, камень (памятник) готов, доски готовы. Доски эти используют в могиле, устанавливая вплотную друг к другу наискосок, ограждая место, где лежит покойный, от насыпаемой земли. Итак, все приготовления закончены. Тогда старики отдают команду, чтобы выносили тело.
Барм - четырёхугольные обитые тонкой кожей или дерматином с длинными ручками носилки - вносят в дом, устилают ковром, на него кладут тело покойного, покрывают его чёрной буркой и выносят во двор. Во дворе носилки с покойником кладут в центре двора и люди со всех сторон окружают их. Старший из стариков, которые руководят процессом, обращается к людям: "Сегодня мы хороним человека - нашего брата (сестру) из такого -то рода, из такой-то фамилии. Дочь или сына, таких-то, таких-то". Неважно, что родителей покойного никто никогда не видел. Бывают такие покойники, которым за сто и более лет, но их имена и их деяния люди знают так же хорошо, как будто бы прожили с ними одно время. -"Этот человек прожил столько-то лет среди вас и умер от такой-то такой болезни. Я прошу вас, тех кто жил рядом с ним и знал его, засвидетельствовать перед Богом и людьми о его достоинствах и недостатках, всех тех, кого покойник ненароком обидел или не уважил, я прошу сегодня простить его. Если он был чьим-то должником или кто-то был ему должным, просим объявиться: или простить долг или зафиксировать его перед домочадцами и нами, отвечающими за его деяния в этом мире перед Богом и людьми. Если до сих пор кто-либо не знал, то мы объявляем: это был (была) сын (дочь) такого-то, из рода и фамилии такого-то".
После этого выступления берут слово соседи, друзья, близкие, которые вспоминают о тех или иных трагических, смешных или славных и достойных делах покойника. Прощают ему и просят Бога, чтоб он был милостив к их товарищу, который сегодня должен предстать перед ним. Затем просят жену (если умер муж) или мужа (если умерла жена) сказать последнее слово, попрощаться. Если умерла женщина, то её муж или его родственники, говорят напутственное слово - благодарят родственников покойной, вспоминая всё то хорошее, что она оставила после себя. При этом отмечаются её личные качества, такие как умение сказать доброе слово, гостеприимство и преданность семье. Если умирает мужчина, то родственники его жены так же произносят слова благодарности за то, что он был хорошим зятем и сумел создать настоящую родственную связь. Они благодарят за родство, которое принесло им огромную пользу и прибавило многочисленных родственников, которые оказались тоже очень достойными людьми. После того, как большинство присутствующих высказались, старший благодарит людей и отдаёт команду: покойного пора нести на кладбище. Носилки поднимают на плечи десяток молодых людей (это самые близкие и родные люди покойного) и процессия выходит со двора на улицу. Все это сопровождается плачем и причитаниями женщин: "Прощай нана или дада, (мать, отец - чеч.) Да попадёшь ты в рай, не оставляй меня". Произносится и много других восклицаний, на которые гораздо разбитое сердце женщины. Женщины останавливаются у ворот. Дальше похоронная процессия состоит из одних только мужчин. Женщины не должны видеть, как рождённое ими кладут в землю.
На улице формируется колонна, впереди несколько десятков стариков. За ними несут носилки с телом, а там уже и вся процессия, построенная в шеренги по семь, восемь, десять человек: иногда толпа занимает всю ширину улицы, а в самой процессии насчитывается несколько сотен человек. В небо взвивается чистый звонкий молодой голос, выпевающий Салават-молитву, а сотни мужских голосов подхватывают её. Чётко и явственно слышатся слова: "Господи, яви свою милость нашему бедному брату" и т.д. Если на улице встречаются идущие на встречу женщины, то они останавливаются, отворачиваются и, прижавшись к забору или стене, пропускают процессию, прикрыв лицо платком. Так, с пениями и молитвами, процессия доходит до кладбища. Перед его воротами колона останавливается. Старики, став перед воротами, произносят молитву: они приветствуют всех усопших на этом кладбище и просят Бога простить им их грехи. Затем вносят тело на территорию кладбища, кладут носилки на пышную могильную траву и, выстроившись в ряды перед телом покойного в десять-пятнадцать, а то и двадцать рядов, совершают погребальную молитву. После они в последний раз спрашивают окружающих: есть ли у кого-либо что сказать из слов напутствия? Потом тело покойного переносят к могиле и, наклонив вперёд ту часть, где находится голова, бережно опускают в протянутые навстречу руки тех двух-трёх человек, которые стоят в могиле. Ковёр, подушка, бурка, всё это убирается. В могиле тело укладывают на приготовленное земляное ложе. Все эти действия никто не должен видеть. Никто не должен заглядывать в могилу. Для этого, присев на корточки, четыре парня держат над могилой за концы бурку, оставляя лишь небольшой просвет для тех, кто находится внизу. После завершения всех процедур в могиле, из-под ложа усопшего, наверх передают в горстях землю, в которую несколько человек, прижав к губам, читают молитву. Потом эту землю отдают опять в могилу; развязав саван у головы, её подсыпают под щёку и на тело покойного. Затем в могиле остаётся один человек, который сооружает из досок или глинобитных кирпичей своеобразный заслон того места, где лежит тело. Получается наглухо закрытая ниша, куда не попадает засыпаемая в могилу земля. Близкие бросают по горсти земли, и молодёжь, двадцать-тридцать человек, сменяя друг друга, в несколько минут насыпают и выравнивают большой могильный холм. Тут же, если готов, устанавливают памятник, а если нет, то временное надгробье. Все мерки, шнурки, хворостинки, использованные при устройстве могилы, бросают в неё перед засыпкой. Когда могила готова, по её четырём углам на маленькие стулья садятся старики, умеющие читать надобные в таких случаях суры из Корана. Закончив чтение, они зовут людей и уже все вместе, став вокруг могилы, негромким хором, по двести, триста, а то и более раз, читают определённые короткие молитвы. После могилу поливают из маленького кувшина водой, разбрызгивая её всю на верхнюю часть могилы. На этом большинство уходят - и возле могилы остаются только сын, брат, отец и чуть поодаль - самые близкие друзья.
В первую пятницу после похорон на кладбище приходят женщины. Они приводят могилу в порядок, выравнивают её, делая ровными и аккуратными углы, сажают деревца, украшают плоскими камешками.
С 1994-года кладбища Чечни пополнились ещё 300.000 могилами погибших, но это уже мало кому интересная статистика.
|