 ПО КОМ ПЛАЧЕТ
УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС,
или ЕЕ ПЕРВАЯ БРАЧНАЯ НОЧЬ
Алина Шаповалова, Туркменистан
фото Умиды Ахмедовой, Узбекистан
Белые стены, высокая кровать. Запах йода, хлорки и чего-то еще типично больничного. Это больница и есть - реанимация госпиталя матери и ребенка. Утром мне сделали сложную операцию, сейчас вечер, и я уже почти отошла от наркоза. То проваливаюсь в сон, то размыкаю свинцовые веки. Неслышно входит дежурная медсестра Гуля, неся лоток со шприцами. Уколам несть числа, но пока я не чувствую боли, а потому равнодушно откидываю край одеяла.
- Хорошо бы ночь спокойная выдалась, – мечтательно произносит Гуля и одновременно шлепает меня ладошкой с зажатой иглой. - Тогда завалилась бы на свободную койку и спала б до утра.
Я скашиваю глаза вбок: моя кровать стоит у окна, а справа - две другие, свободные. Мою соседку перевели в отделение, постель поменяли, я нахожусь в палате одна.
Под окнами проурчала машина. Хлопнули дверцы, послышались голоса. Гуля быстро укрыла меня и подскочила к окну.
- Ага, «скорая» подъехала, - прокомментировала она, - привезли кого-то. Вот тебе и спокойная ночь.
Прошло не больше часа, и в коридоре загремела каталка, остановилась у моей двери. Две пожилые нянечки, сопровождаемые медсестрой Гулей, вкатили носилки, на них кто-то лежал, укрытый больничным одеялом почти по самую макушку. Лежал и стонал. Вернее, стонала - да еще тихо плакала.
Одна из санитарок что-то ласково говорила по-туркменски, видимо, успокаивала. Женщины, помогая друг другу, ловко переложили больную на кровать, и та, что успокаивала, добавила по-русски, очевидно, чтоб и я поняла:
– Ты постарайся, моя хорошая, уснуть и ни о чем не думать.
- Обезболивающее пока будет действовать, - сказала медсестра Гуля, - а потом, если что, я тебе еще укольчик сделаю.
Закончив с новенькой, нянечки покинули палату. Вскоре вышла и Гуля, выключив за собой электричество, так что теперь свет проникал в палату лишь из коридора. Новенькая еще немного повсхлипывала и затихла. Провалилась в дремоту и я.
Среди ночи я проснулась от плача. Соседка плакала хоть и негромко, но так горько, словно оплакивала кого-то или что-то.
- Эй, - окликнула я ее, – у тебя что-нибудь болит? Давай я позову медсестру, она тебе укол сделает.
Ответа не последовало, и плач не прекратился. Казалось, что рыдала совсем молоденькая девушка. Вдруг одеяло откинулось, и открылось лицо. Я стала искать на тумбочке очки и смахнула кружку. Привлеченная шумом, в палату заглянула Гуля.
- Что случилось, кому-то плохо?
Наконец очки нашлись, и я теперь хорошо видела лицо соседки. Боже мой, совсем ребенок! Моя 22-летняя Кристинка наверняка старше этого цыпленка. И что она делает в роддоме?!
Гуля придвинула стул к кровати «цыпленка» и, гладя ее по волосам, стала тихо успокаивать:
- Ну, поплачь, поплачь, легче станет. А, может, поделишься со мной?
Девушка мельком, но выразительно глянула в мою сторону, словно показывая, что при посторонних говорить не хочет.
- А ты по-туркменски, - перешла на шепот медсестра. – Она русская, по-нашему не понимает.
Гуля посмотрела на меня и вздохнула, как бы извиняясь... Да я и не обижалась, понятно ведь, что не с каждым хочется делиться сокровенным. Отвернувшись к окну, я думала о своей дочке. Как уберечь дитя от горя, не позволить никому обидеть, ранить? Как избавить от боли физической и моральной? Так, с думами о своем и под тихий шепот вперемешку со всхлипываниями, я и уснула.
Утром соседняя кровать оказалась пустой. Выходит, я так крепко спала, что даже не услышала, как ночная пациентка покинула палату.
Перед пересменкой зашла Гуля. Деловито откинула одеяло и вновь ловко уколола. Удивила несвойственной ей молчаливостью.
- А где девушка, - нарушила я тишину, - перевели в отделение?
- Нет, родственнички забрали, - зло ответила Гуля. – Была б она моей сестренкой – вот бы я им ее отдала!
И показала средним пальцем неприличный жест.
- А знаете, что с ней случилось? – медсестра посмотрела на меня и, не дождавшись ответа, продолжила: - Вчера была ее свадьба - первая, так сказать, брачная ночь. Жених, стервец, напился и зверем набросился на нее. Порвал ей все так, что хирургам зашивать пришлось... Енге ее (родственница со стороны невесты, по обычаю сопровождающая ее в дом жениха и проводящая первую ночь в непосредственной близости от комнаты молодых – авт.) услышала крик и хотела ворваться в комнату, но женщины со стороны жениха ее не пустили: мол, нечего нам туда лезть, дело молодое, и парень сам справится. И только когда невеста стала громко звать ее, енге отшвырнула мать парня и влетела в комнату.
Со слов Гули, увиденное привело женщину в шок: молодожен храпел, а 18-летняя невеста плакала навзрыд, залитая кровью. Девушку била дрожь, она прикрывалась простыней, а кружевное белье, специально купленное для этой ночи, было разорвано и валялось в стороне. Несчастная пыталась что-то сказать, но у нее зуб на зуб не попадал от боли и унижения.
Следом в комнату вошли мать парня и старшая сноха. Обескураженные увиденным, они попытались уговорить новую невестку и ее родственницу остаться дома, никуда не звонить, но енге решительно набрала номер «скорой помощи».
- Утром эти две дамы пришли и забрали девочку, - констатировала медсестра.
- А что же ее родители, они-то как отнеслись ко всему этому? – спросила я, потрясенная услышанным.
- А что - родители? Они за нее взяли калым, считай – продали другой семье и больше не несут ответственности. Конечно, им жалко, но делать они ничего не станут. Да не переживайте вы так! – воскликнула Гуля, увидев у меня слезы. – Мы с подобными ситуациями сталкиваемся очень часто.
- Как часто?! – не поняла я.
- Да едва ли не каждую субботу! День свадеб - обязательно невесту-другую новоиспеченный муж изнасилует! Ну, может, не каждую неделю, но часто, - поправилась девушка. – Хотя чего насиловать-то, если она теперь твоя и никуда не денется?..
С тех пор прошло лет пять. Давно забыта моя операция, я выдала замуж свою Кристинку, стала бабушкой. Но тот детский плач до сих пор стоит в ушах, а история не выходит из памяти.
|