 Роза ОТУНБАЕВА
президент республики Кыргызстан переходного периода:
Я ОКАЗАЛАСЬ КРИЗИС-МЕНЕДЖЕРОМ
были вопросы, по которым я одна принимала решение
интервью для журнала «Диалог женщин»
фото Султана Досалиева (пресс-служба Президента РК)
- Роза Исаковна, сначала хочу передать Вам привет от Грузии, где Вы работали и где Вас помнят и любят. Мы внимательно следим за Вашей страной, очень болели за нее в прошлом году, когда тут было столько драматических событий. Может быть, с них и начнем? Вопрос такой: как они дались Вам, чего стоили и какой опыт Вы вынесли?
- 27 июня исполнился год с тех пор, как мы провели референдум и приняли новую Конституцию. Это действительно новый основной закон страны, который утверждает парламентскую республику. Она далась нам очень тяжело. В 2005 и в 2010 году два президента покинули страну под давлением масс. Пролилась кровь. Сегодня (2 июня – авт.) хоронят 94-го парня, который умер от ран… 87 было убито сразу, на площади, а 7 умирали в течение года, от ран. Протест против диктатуры власти, ее клановости был очевидный и жесткий. Молодые люди не хотели продолжать жить так же. Они отдали свои жизни. Все распродавалось и расхищалось. В Конституцию пытались внести поправки, что если президент по какой-то причине не может управлять, то его власть может быть передана другому человеку. И мы прекрасно понимали, кто этот другой, - его брат или сын; это была явная попытка увековечить семейный режим. Мы резко и бурно протестовали. Антибакиевское движение возглавило Народное движение Кыргызстана.
7 апреля 2010 года в день падения власти мы организовали временное правительство и поставили задачу: за 3 месяца подготовить новую конституцию, поставить ее на референдум и за 6 – парламентские выборы. Мы распустили Конституционный суд, который полностью скомпрометировал себя: за 20 лет независимости, потакая капризам властей, он семь раз перекроил основной закон в сторону авторитаризма! Конституционный суд распустили мы, парламент разбежался сам. Премьер-министр написал письмо об отставке, с ним кануло в лету все правительство. В это время Бакиев спешно собирал вещи. Все это произошло в течение одной ночи. Президент сбежал, правительства нет, парламент затаился по щелям и углам. На улице прямо перед Белым Домом - убитые и раненые. Власть пала, начались беспорядки на улицах. Временное Правительство взяло всю ответственность на себя, надо было выводить страну из ступора. Было очень трудно. Но мы обещали народу и слово свое сдержали. Через полгода провели выборы. Главным мотивом была политическая воля народа и его желание жить по-другому. Не в обиду нашему региону, но это были самые свободные и открытые выборы. ОБСЕ, Европейский Союз, Совет Европы, СНГ, ШОС - все наблюдатели признали это. Когда народ не давишь, «не направляешь», он выражает свою волю. В результате в парламент пришли партии различного толка. В том числе и имеющие очень большие завязки с бакиевским режимом.
К примеру, в парламенте сидит и тот министр юстиции, который так усердно кроил прежнюю Конституцию – он сегодня председатель комитета по этике. Мы не успели сделать люстрацию, не смогли это сделать, пропустили этот важный момент в нашей революции. Несмотря на уроки 2005 года, когда нашу революцию украл у нас Бакиев, и в 2010-м все оказалось непросто. Такие пласты, ткань жизни, как уклад, традиции, отношения между людьми – они, как кокон, обволакивают. В чистом виде только на бумаге – парламентская республика или президентская - в реальности все намного сложнее.
Те дни, после революции, были очень тяжелые. Их усложнял резко выступивший регионализм. Вскоре выяснилось, что мы не можем поставить обе ноги на юге страны. Бакиев родом оттуда, он начал активно разыгрывать эту карту. Используя все свои ресурсы, раскачивал ситуацию, стремился вернуться к власти, обосновавшись в южной столице городе Ош. Пошла подковерная игра и неразбериха – южные чиновники днем будто бы были с нами, ночью шли на инструктаж к бакиевцам. Явно с нами, тайно с ними. Мы балансировали перед опасностью гражданской войны. Назарбаев тогда мне позвонил, вместе с президентами Медведевым и Обамой они решили, что его надо вывезти, так будет лучше для страны. Бакиева вывезли самолетом из Жалал-Абада. И все равно на юге нам было очень трудно совладать с ситуацией, они все же дернули за эту нить.
В Ферганской долине - одной из самых густонаселенных частей мира, - люди живут очень трудно. Земля, вода – ресурсы ограничены, идет острая борьба, она выталкивает людей в миграцию. Борьба обострилась в период так называемой «прихватизации», драка шла ожесточенная. Узбеки, в основном горожане, в этом регионе всегда были более денежными, успешными в бизнесе, они скупали ресурсы активнее. С другой стороны, с началом независимости резко ускорилась урбанизация. Когда-то у нас было 70 процентов сельского населения, в последние десятилетия оно активно потянулось в города, внутренняя миграция-это знак времени. Активная, страждущая молодежь ринулась в столицу, они пришли и удивились: как так, ведь мы титульная нация! Почему мы живем хуже других? После распада СССР из 70 школ в Бишкеке только одна обучала детей на кыргызском языке. Двадцать лет назад у нас уже был взрыв, кровавая стычка между кыргызами и узбеками, на юге, с центром в Узгене. Тогда жалал-абадские узбеки написали письмо в Верховный Совет СССР с просьбой об автономии, и с тех пор эта идея не дает покоя, бередит умы, является легковоспламенимой. Кыргызы и в этот раз вытаскивают эту карту и говорят: вы сепаратисты. Очень легко актуализировать эту тему, на фоне тех обстоятельств, о которых я сказала.
- Но кто же воспламенил на этот раз? Однозначно бакиевцы?
- Определенно, это была попытка реванша, игра на сложившихся противоречиях. Это ком проблем, которые накопились за прошлые годы: экономические, социальные, кадровые. Но мы сделали все для того, чтобы не раскололась нация, чтобы сохранилось единство страны.
- Главные вопросы, которые я хотела задать Вам, касаются женщин, их роли в Кыргызстане и Вашего персонального опыта. Ощущаете ли Вы себя частью женского движения? или даже агентом женского влияния?
- Откровенно говоря, так получилось, - не думая ни о каком женском движении, я оказалась на гребне политической жизни, руководителем страны - в такое трудное, критическое время. Кризис-менеджером я оказалась. 7 апреля и далее вокруг меня было очень много амбициозных мужчин – у некоторых амбиции просто через край. Но это не значит, что я случайно оказалась во главе перемен, в чем-то им уступала. Я была руководителем оппозиционной социал-демократической фракции в парламенте во время Бакиева. Я имела микрофон, вела политическую борьбу, была узнаваемым и слышимым политическим лидером. Никогда не соглашусь, если кто-то из них скажет – мол, никого не нашлось в тот момент, и мы все, так и быть, на ней согласились. Это не так, я была в центре оппозиции, имела лицо и голос. Потом мы создали единое народное движение, собрали курултай в марте прошлого года, незадолго до революции, и я была избрана главой курултая. Мы выдвинули 10 условий Бакиеву и сказали: выполняй! – и дали срок. Если не выполнишь, мы начинаем народные собрания - курултаи по всей республике. Так и случилось. Вся команда во главе со мной вела эту работу. И когда произошло 7 апреля, все сошлись во мнении, что я должна стать главой временного правительства. Логически и политически это легло так, потому что люди во временном правительстве, разобрав портфели, поработав на стабилизацию, начали готовиться к парламентским выборам. Они стали думать о своих партиях и как обойти друг друга, а я, будучи консенсусной фигурой, оставалась на хозяйстве; впереди были парламентские выборы. Мой международный опыт помог во многом в легализации нашей власти.
В истории Кыргызстана было уже, когда в исторически переломный момент правила женщина. Была правительница Курманджан Датка, на юге, в нынешнем году мы отмечаем ее 200-летие. На этот раз вопрос стоял о суверенитете страны, ее целостности, гражданском мире в XXI веке.
- Как же Вы себя чувствовали?
- Это была нескончаемая пахота, день и ночь. Мы ходили по крови. 87 убитых, расстрелянных из окон, с крыш Белого дома. Сотни раненых, их родственники, которым надо было отвечать: за что, как, почему? И надо было ловить преступников, остановить вывоз денег из страны – ведь они бежали, как крысы с корабля, стараясь прихватить побольше. Надо было остановить это, бороться с этим. Тут же поднялся бандитизм, криминал, как это всегда бывает в такое время. Это были тревожные, страшные дни. Для народа главным был даже не хлеб – главными стали вопросы безопасности. Я была главнокомандующим страны, все силовые органы работали без устали. Мы должны были навести порядок, сказать людям: спокойно, дальше все образуется.
Два месяца мы кувыркались, из 67 дней до 10 июня 45 дней у нас здесь шли беспрерывные митинги, демонстрации – все, что наболело, люди выносили к Белому дому. Бакиевская семья проплачивала сотни митингов по принципу: после нас хоть потоп. Мои коллеги вспоминают, что каждый вечер брали с собой все бумаги из кабинета – не были уверены, что завтра в нем не окажется кто-нибудь другой. Я так не думала, но работать приходилось сутками. Напротив моего временного офиса была больница - проработав далеко за полночь, я ныряла в один из ее номеров, там я ночевала месяц. Ездить домой не было времени, не было смысла. К тому же все мы были на мушке, нас тоже могли обстрелять в каждую минуту.
- Это правда, что Вам в те дни ежедневно ставили капельницу?
- Было дело. Потому что мы работали сутками, и сколько было ЧП. Так мы прожили это время. На пределе.
- И тут грянул Ош.
- Десятого июня, когда развернулось еще и это… это была большая беда. Я обращалась к Президенту Медведеву, к кому могла – потому что мы сами не могли разнять людей. Там было смертоубийство, самая настоящая война. Надо было думать о продовольствии, военных, танках… Все это мы сумели организовать. Конфликт стих в течение 4-х дней. И когда говорят, что Ош сам остановился, потому что народ устал – это неправда, только организованной силой мы смогли это остановить.
- Я только что оттуда, из Оша. Приходилось слышать критику в адрес временного правительства: почему сразу не пресекли кровопролитие? Говорят, что там поблизости были силы безопасности – обороны, МВД.
- Их было абсолютно недостаточно. И кроме того, они были лояльны нашим политическим противникам, а тем было на руку. Это сложно. Трудно узнать лицо человека. В глаза он говорит тебе «да», а за спиной делает наоборот. Ошский мэр так и вел себя - и по сей день так ведет. Звучали реплики про вторую республику на юге, про Ош как столицу юга. Опасной демагогии хватало. И хватает.
- Бог мой, но как же трудно женщинам в такое время.
- Они связующее звено, они стабилизатор, их терпение – это спасение для всех. Наверное, и мое терпение сыграло роль. Они все ругались, матерились, друг другу перечили во всем, кричали… При мне еще как-то сдерживались, но я представляю, что там у них происходило без меня.
- Там, на юге?
- Да везде, в политической борьбе, вообще. Были очень сложные вопросы. Были вопросы, по которым я одна принимала решение, никто не хотел брать на себя ответственность. Например, о выдворении Бакиева. Ведь ни один из моих соратников не взял смелости на себя, не высказался по этому поводу.
- Боялись?
- Да, они сказали: а потом отвечать? Я сама приняла это решение. В урегулировании ситуации на юге большую роль сыграл Президент Каримов. С ним у меня всегда были хорошие рабочие отношения – я считаю, это помогло моей республике. При помощи всех стран-доноров, прежде всего ООН, ЕС, РФ, Казахстана мы вышли из страшной беды. И вот сейчас, по прошествии времени, я сильно удивляюсь. Господи, чего только не говорят в нашем парламенте, какие раздают оценки! А ведь он наше детище – мы провели свободные выборы, дали дорогу в политику всем, в том числе в парламент пробрались много бакиевских и околобакиевских людей – они сидят рядом с нами, некоторые даже стали министрами. Вот последний пример: возня вокруг закона о выборах президента. Политики, депутаты не могут понять, что власть я оставлю добровольно, двадцать лет их дурили, никто не уходил от власти по собственной воле, все придумывали разные схемы, чтобы остаться… И вот они не верят, что человек может уйти просто так, выполнив свою роль. И вроде бы уже поняли мой характер и видят, что я уйду, – но спорят друг с другом, стремятся переиграть. Я смотрю и дивлюсь этому, и надеюсь, что народ тоже все видит и понимает.
- А женщины? Как чувствуют они себя во всем этом?
- Я привела с собой много женщин. Председатель Верховного суда, генеральный прокурор, председатель национального банка. Парламент избрал двух вице-спикеров-женщин. В рядах моих соратников некоторое недоумение: мол, как это так, зачем это? Я говорю: слушайте, у вас у всех есть сестры, жены, матери. В трудный момент именно они играют критически важную роль. Так почему в управлении их не должно быть? Сама я 30 лет в политике. Но сейчас она делается только на деньгах, сейчас женщины не смогут прийти в политику, потому что у них нет денег, нет бизнеса. Я предложила кандидатуры на все три перечисленные выше поста, - и они безупречные, эти женщины, - компетентные, чистые, они все прошли через сито нашего разношерстного парламента. Из 120 депутатов, которые к тому же не все присутствовали на том заседании, – 107 голосов взяла председатель Нацбанка. Около 80 голосов взяла Генеральный прокурор.
- В предыдущем парламенте, помнится, у вас совсем не было женщин.
- Сейчас их 23 процента.
- Это результат квотирования?
- Да. Должно быть 30 процентов везде. Но не выполняется! Я все время выдвигаю. Это важно. Особенно в такое время – критическое, переломное, когда всплывает так много грязной пены, женщины показывают и терпение, и чистоплотность. Хотя и женщины в парламенте часто являются лишь орудием своих партий. Тем не менее, я считаю, что женщины очень нужны – по статистике, они у нас имеют более высокий образовательный статус. Хотя в такое время, когда идет ожесточенная политическая борьба, женщины пасуют, им некомфортно в такой ситуации. Даже меня легко загнать в угол, потому что я не могу тут же ответить на хамство. Потому женщины проигрывают. Я говорю им: дорогие, в мире мужской политики сила играет большую роль, если вы уверены в своей правоте, если у вас железные аргументы – бейте между глаз. Бейте!
- Вы научились бить промеж глаз?
- Я – бью. Еще как бью.
- Это Вы сейчас научились?
- Нет. Я много лет в этом.
- Честно сказать, мне трудно представить Вас в этой роли. Роза Исаковна, но все-таки, какие-то методики привлечения женщин у Вас выработались? Натоптались ли какие-то тропинки? Появились ли какие-то схемы, по которым женский неправительственный сектор может влиять на власть?
- У нас очень активный неправительственный сектор, около 5 тысяч НПО, львиная доля –женские. Это как в семье – если у вас дочка и сын, то дочка чаще всего более упорна, настойчива, ответственна. Мальчика ты воспитываешь и передаешь невестке – другой женщине, из рук в руки. Я не понимаю, как они потом становятся начальниками, хозяевами жизни – мне это непонятно. На самом деле связующая нить жизни – это женщина. Энпэошницы у нас наиболее настойчивые и последовательные правозащитницы, они лезут в СИЗО, в тюрьмы – голову сунут в огонь, чтобы помочь человеку. Неправительственный сектор очень активный. Азиза Абдирасулова, Толекан Исмаилова, Рая Кадырова, Мира Карыбаева – мы сотрудничаем, это реальные лидеры, они возглавляли большие акции, когда пробивали женские квоты. Иногда я их не чувствую, потому что встречаюсь реже, чем когда была в оппозиции. Иногда они бывает, замешкаются, иногда пасуют… Потому что наслоения – громадные, мы доделываем революционные дела, ломаем бетон прошлой жизни, идем против течения. Много грубой борьбы, нас в угол загоняют – хамством своим, цинизмом, наглостью политической. То есть все время такая борьба. Иногда мы тактически проигрываем, стратегически выигрываем – или наоборот. Я себя утешаю: есть полосы черная и белая, они чередуются.
- Ловушка демократии? Если хочешь ее, будешь получать по голове от противников, которые отнюдь не разделяют эти ценности... Но мне хотелось бы успеть услышать про ошских женщин. Там такая боль и такая сила, и столько воли к миру. Как вы их поддерживаете?
- Спасибо ООН Женщинам за то, что они эти проблемы вытаскивают и актуализируют. Мы вошли в эту работу, на юге действуют миротворческие сети, проекты, связующие женщин, молодежь, детей. Группы взаимопомощи сводят вместе женщин. Конечно, женщин, пострадавших от конфликта, надо прежде всего защитить. Как я сказала, у нас генеральный прокурор – женщина, она наблюдает за всеми этими преступлениями, порядка 3 тысяч уголовных дел открыто на юге, немало дел об изнасилованиях во время конфликта. Прокурор – женщина, это важно, это молодая хрупкая женщина, но волевая, законник, сорок лет ей только в будущем году исполнится. Она следит за всеми этими делами. У нас много судей женщин, в том числе в Верховном суде. Однако главное – это активизация самих женщин, которые объединены в Женские комитеты мира. Они начинают играть ключевую роль в развитии, и это очень важно для нашей страны.
Интервью взяла Гала Петри, "Диалог женщин", N13/14, 2011
Бишкек
|