 ВСПОМИНАЮ о туркменских просторах Александр Попов, Россия фото Галы Петри
С поляками лечу за тридевять земель В середине 80-х в Комитете молодежных организаций (КМО) СССР или во Всесоюзном Центральном Совете Профессиональных Союзов (ВЦСПС) мне, вузовскому преподавателю, часто предлагали сопровождать различные зарубежные делегации в поездках по Союзу в качестве руководителя или сопровождающего иностранных делегаций или туристических групп. Я почти никогда не отказывался от поездок – мне нравилось путешествовать по нашей необъятной стране, познавать мир, да еще считай бесплатно, ведь на свои собственные деньги часто не покатаешься. Кстати, при этом мне еще и платили немного за эту работу. На основной работе мне удавалось договариваться о временном отсутствии на срок необходимый для поездки. Во время поездок с иностранцами в моем распоряжении было несколько переводчиков, а в случаях, когда зарубежные гости были испано-язычными, то и я подключался к переводу, так как владею этим языком. В этот раз гости были из Польши, это были представители молодежных союзов при существующих в этой стране партиях. Да-да, при партиях, и я не оговорился, не удивляйтесь этому. В политической системе социалистической Польши существовала многопартийная система, и при каждой партии было либо молодежное крыло партии, либо молодежный союз. Кстати, и в Китайской Народной Республике того периода тоже была многопартийная система (не знаю, правда, как сейчас обстоят там дела по этой части). В Германской Демократической Республике существовало нечто подобное. Что это была за многопартийность, сейчас не буду рассуждать, так как основной разговор идет не об этом. Речь в данном случае пойдет о другом - об очень интересной и необычной стране, каковой была и есть Туркмения и куда поехала группа польской молодежи. Обычно на иностранную группу в поездку по стране выделялись два переводчика. Но конкретно для перевода с этой группой выделили одного человека, потому что вся группа прилично владела русским языком. Переводчица работала только во время различного рода официальных встреч. Часто, наблюдая за поляками во время этой поездки, да и раньше в других ситуациях, я, осознавал извечные исторические противоречия между Польшей и Россией, поляками и русскими. В то же время отмечал для себя насколько мы русские и поляки похожи друг на друга и внешне, и по языку, и по привычкам. Конечно, в значительной степени это объясняется общими славянскими корнями… А что касается различий, то здесь, конечно, в первую очередь сказывается многовековое расхождение векторов развития. Польша смотрит в сторону Запада, мы же сами по себе, наследуем традиции греческой Византии, обособляясь от Запада в своем православном мире. И тем не менее, тем не менее… Все-таки большое сходство… Во всяком случае я уверено скажу, что между нами, русскими и поляками больше общего, чем, cкажем, между русскими и украинцами-галичанами, где я неоднократно бывал и у меня сложилось устойчивое впечатление на эту тему. Это мое мнение, хотя кто-то может думать иначе. Для поляков, да и для меня лично Ашхабад был восточным городом, с его арыками прямо вокруг обычных асфальтированных дорог в городе. Архитектура довольно-таки цивильная уже в те времена. В городе я обнаружил много зданий, спроектированных европейскими, советскими архитекторами, на некоторых из них даже видны барельефы, сделанные тогда еще менее известным Эрнстом Неизвестным. Ну а что меня действительно удивило и одновременно позабавило – это наличие нескольких памятников вождю мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину. Их тогда было вроде бы три или четыре и все были сделаны довольно-таки прилично. То есть это были по сути дела произведения искусства, а не какая-то там гипсовая «ляпотня». Чувствовался авторский почерк, мастерство, хорошие материалы. А один Ленин был вообще лапочка, с красным гранитным постаментом и надписями на нем арабской вязью. Да, да, именно арабской вязью, потому что монумент был заложен в 1924 году и окончательно установлен в 1927, а это был период, когда туркмены пользовались арабской графикой. Монумент был заложен 27 января 1924 года, в день похорон Владимира Ленина. Комиссию по сооружению памятника возглавил председатель ЦИК Туркменской ССР Недирбай Айтаков, отец моего хорошего знакомого, ныне покойного Зейлили Недирбаевича Айтакова, о котором я в последние годы написал несколько очерков. Памятник установлен 7 ноября 1927 года в центре города, а 1 мая 1929 года он был окончательно открыт для всеобщего обозрения. Этот красивый памятник, если смотреть в интернетовские источники, вроде бы сохранился. Он действительно являлся произведением искусства А вот, сохранились ли сегодня другие памятники В.И.Ленина в Ашхабаде сегодня я не знаю, но думаю, что нет. Логика развития событий последних двадцати лет мне подсказывает, что сегодня, в январе 2014 года в Ашхабаде вряд ли существуют другие памятники пролетарскому вождю. Кстати, на этом красивом и очень ярком памятнике с арабской вязью в облике Ильича проглядывались какие-то азиатские черты. Впрочем, в реальной жизни вождь мирового пролетариата, действительно, имел лицо не совсем русское, немного скуластое. Сегодня пишут, что в нем была калмыцкая кровь, и отсюда, наверное, некоторая монголоидность. Также в нем была скандинавская, еврейская кровь, то есть в нем было все, а русской, славянской крови, кажется, совсем не было. Русское, российское в нем было то, что он родился в России, в русскоязычной среде, родным языком для него был русский язык, получил российское образование, детские и юношеские годы прошли среди русских людей. Поэтому, наверное, его и считают, как правило, русским. В мировой истории немало было случаев, когда представитель, как бы, не титульного этноса, становился вождем и пламенным трибуном нации. Таким, например, был венгерский поэт Шандор Петефи, словак по национальности, который будучи мальчиком со своим родителями оказался в Венгрии, вырос с венгерским самосознанием и со временем превратился в страстного поборника венгерской революции и национально-освободительной борьбы всех венгров. В Китае, например, Мао Дзедун был представителем национального меньшинства, то есть не являлся представителем титульной ханьской народности. Таких примеров много… И снова вспоминая Ленина, хочу заметить, что многие путешественники замечали, что в разных странах художники его рисовали на свой национальный лад. Во Вьетнаме он был похож на вьетнамца, в Монголии на монгола, а на Кубе слегка напоминал мулата. То ли художникам трудно было нарисовать его таким, каким он был на самом деле, то ли они хотели, чтобы он был своим, похожим на них. Не знаю точно, но логика развития событий последних двадцати лет мне подсказывает, что-то мне говорит о том, что сегодня, в январе 2014 года в Ашхабаде вряд ли сохранились все памятники пролетарскому вождю. Но все-таки, согласно сведениям, полученным из Интернета, точно известно, что остался тот красивый памятник, с арабской вязью, который действительно являлся произведением искусства. Где-то в дымке далеко от Ашхабада виднеются отроги Копетдага. Там, говорят историки, проходили пути Александра Македонского, устремившегося со своими воинами на завоевание далекой и таинственной Индии. Кажется, возвращаясь домой после сражений в Индии, согласно преданиям, часть воинов великого Александра Македонского, Искандера по-восточному, прельстившись красотой древних туркменок и таджичек, так и остались в этих краях. Кстати, что-то похожее случилось и в Таджикистане. Да и не мудрено этому было быть: ведь многие представители этих народов, по-своему, по-восточному привлекательны: мужчины - статные, видные; женщины - красавицы…
Объять необъятное Моих поляков, согласно программе посещения республики, за короткий срок пребывания знакомили с ее общественно-политической системой (преимущественно с деятельности туркменского комсомола в системе власти) и параллельно с некоторыми красотами края, жизнью производственных коллективов, особенно на селе. В общем, старались охватить многое, объять необъятное. Каждый день у нас с утра до вечера был занят либо официальными визитами, либо экскурсиями. Жили мы в приличной по тем временам гостинице, по утрам спускались в ресторан на завтрак, где первым делом официант приносил каждому из нас по маленькому чайничку с зеленым чаем. И после этого проходило достаточно времени, пока на столе не появлялась какая-то еда на завтрак. А до этого организм как бы пробуждался и желудок как бы входил в режим дневного бытия. Никто никуда не спешил, не нервничал. Только я беспокоился, что мы можем опоздать на какую-нибудь встречу, нарушить график работы и программу пребывания. Но принимающая сторона была спокойна, полчаса плюс, полчаса минус здесь обычное дело. И я понял, что этот климат, этот менталитет людей этого и требуют… Здесь не нужна стремительная суета сует. Кстати, после этой поездки я и пристрастился к зеленому чаю и был, наверное, один из редких москвичей кто его употреблял в эти 80-е годы. Уже значительно позже, лет через 10-15 в России пошла мода на зеленый чай, а сегодня этим уже никого не удивишь…. Туркмения в советские времена была не столь многонациональна, как соседние республики. Но, тем не менее, в коридорах учреждений республиканского уровня помимо туркменов я видел разные лица: русские и вообще славяне, часто встречались армяне, где-то промелькнул командировочный «советский» кореец, приехавший из Мары, что считалось краем света, чуть ли не самой южной точкой СССР. Кто-то показал мне высокого светловолосого мужчину лет тридцати пяти – следователя МВД республики, потомка поляка. Его отец был среди тех выходцев из Польши, которые оказались на среднеазиатских просторах во время второй мировой войны в числе добровольцев армии Андерса, готовых вступить в битву с германцами с территории Советского Союза. Тем не менее, этому не суждено было сбыться, потому что это воинское формирование подчинялось правительству Польши в изгнании, чья штаб-квартира находилась в Лондоне, а правительство в изгнании находилось в общей упряжке с британским. В конце концов, армия Андерса по решению руководства из Лондона была отозвана из СССР и передислоцирована в Иран. Только часть поляков из этой армии, по собственному желанию, осталась в советской Средней Азии. Среди них и был отец будущего следователя. Он стал советским гражданином, женился на какой-то русской, а может быть украинской девушке, народил с ней детей. Один из сыновей, когда вырос, выбрал себе карьеру Шерлока Холмса. Из неформальных, неофициальных поездок и прогулок запомнилось, конечно, посещение развалин столицы древнего Парфянского царства, известного сейчас как Нисса (Коненусай, III в. до н. э. - III в. н. э.). Сохранились руины античной крепости, остатки городских кварталов и много других археологических ценностей. У строений кладка из сырцового кирпича. И говорят, что как-то пережили века эти стены и башни, потому что в этой местности практические не бывает осадков. А что было бы, если вдруг обрушились долгие ливни? Наверное, растаяли бы как сооруженные зимой ледяные декоративные дворцы в средней полосе России, когда вдруг наступает долгожданная весна и лето. А что может случиться с этим археологическим наследием, признанным ЮНЕСКО как достояние человечества, в случае глобальных изменений климата на планете в дни сегодняшние? Впечатляющим было посещение Бахарденской пещеры – карстового образования, с подземным озером, огромным залом, целебными водами. Пещера хорошо обустроена для туристов. Имелась возможность у поляков выйти в город, походить по улицам, обрамленным арыками, побывать на обычном рынке, восточном базаре с изобилием арбузов, дынь, восточных плодов… Продавцы – седовласые мужчины, в халатах и тюбетейках. Экзотика для поляков! На вещевом рынке – сказочные восточные ковры, сувениры. Лично я себе купил шапку-папаху туркменского пастуха. Сопровождающие нас местные люди много рассказывают о родимом крае. Кто-то упомянул курьезный для тех лет факт о том, что прибалтийские спортсмены-лыжники иногда приезжают на побережье Каспия и ходят или даже бегают на лыжах по песку вдоль песчаных пляжей или катаются на лыжах с прибрежных барханов-дюн. Ну что ж, вполне возможно. Ведь сегодня мы уже знаем, что, например, с лыжными палками можно ходить круглый год и это называется «скандинавской ходьбой». Вообще-то каспийское побережье вполне может быть освоено для пляжного туризма и составлять конкуренцию и турецкой Анталии и египетскому Шарм-аль-Шейху. Нужны только инвестиции. Кстати, приходят сообщения, что на туркменском побережье власти современного Туркменистана начали создавать курорты.
В гостях у русских Особое воспоминание у меня осталось от посещения одной русской семьи. Среди принимающих нас комсомольских работников была одна девушка, довольно-таки приветливая и симпатичная. Она проживала вместе со своими родителями в благоустроенной ашхабадской квартире и, как в дальнейшем я узнал, эта девушка, когда кто-либо приезжал в командировку по линии ее работы из Москвы и вообще из России, лично сама и от имени своих родителей приглашала этого человека в гости. Меня тоже пригласили. Один из свободных вечеров я и провел в этом доме. Много беседовали: я о житье-бытье в Москве, хозяева о местной жизни. Кушали, немного выпивали, женщины слегка пригубили шампанское, мужчины более крепкие напитки. Запомнился плов, который был подан к столу. Он был, конечно, вкусным, но не соответствовал моим стереотипным представлениям о плове. На одном блюде отдельно хороший рассыпчатый рис, отдельно мясо и другие сопутствующие ингредиенты и приправы. Я спросил: «Это плов?» И мне ответил хозяин: «Да, это плов. Плов по-туркменски. У туркменов рис идет отдельно от мяса». Я, конечно, знал, что плов бывает разным, но не знал, что бывает его разновидность с абсолютно отдельным и белым как хлопок рисом. Такой плов тоже очень вкусен. Хозяин с семьей не один десяток лет прожил в Туркмении, работал, как выяснилось, в КГБ. Дослужился до высокого звания и вышел в отставку. Дочь его родилась в Туркмении. Но у хозяина с хозяйкой родственники живут в России, в Оренбургской области. Купили дом в деревне на Оренбуржье. Хозяин показывает фотографии. - «Не ближний свет» – говорю я. «Зачем?» - спрашиваю. - «На всякий случай» - говорит хозяин. «Нам, русским отсюда рано или поздно придется уходить». И это было сказано в середине 80-х, где-то в 1987-1988 году, когда до распада СССР еще оставалось достаточно времени и казалось, что ничего подобного произойти не может.
Был выбор: «Социализм» или «Коммунизм» Едем на автобусе куда-то в глубинку. Отъехали уже прилично от Ашхабада. Пустыня вокруг. Что-то вроде песчаной бури. Пыль и песок проникают даже в закрытый салон автобуса. И не только в автобус, но и к нам, пассажирам попадает в глаза, дыхательные пути… Какой-то кошмар! Вдоль дороги вижу стадо верблюдов, в сопровождении пастуха, одетого по-сельски, в халате, с папахой, лицо закутано каким-то платком. Чувствуется, что песок и песчаная буря для него дело привычное. Спокойно делает свое дело. Верблюды – корабли пустыни размерено бродят по песчаной равнине, выискивая редкие растения с колючками, которыми питаются. «Боже мой!» - мелькнула мысль в моей голове. «Они, туркмены умеют выращивать этих верблюдов в безводных пустынях, где редким растением является какая-то, то ли трава, то ли кустарник с колючками. Верблюд дает им молоко, мясо жир, кожу, шерсть. Итак, живут и выживают столетиями. В прошлом они были преимущественно кочевниками, но потом освоили и земледелие там, где есть вода, и садоводство, и другие виды деятельности. И не только верблюд служит человеку в этих местах. Лошадь, конь – это тоже символ Туркмении. Красивее, чем ахалтекинская порода лошадей я вообще не видел. Она выводится только в Туркмении. Она не только красивая порода, но и очень выносливая и быстрая. Лошадь – это почти священное животное в этой стране. Это вроде как в Индии корова, которую запрещено убивать. В Туркмении грех убивать коня, есть конину… «Боже мой! Как велик ты человек!» - подумал я. «Ты живешь во всех широтах земного шара, от южного полюса до северного. В песках, во льдах, на воде и на болоте. И везде выживаешь и имеешь приобретенные веками технологии освоения мира. Опыт всех народов бесценен и является достоянием всего человечества. «Человек – это звучит гордо!» - так сказал в свое время Максим Горький. И, действительно, это так. Эскимосы в Гренландии живут в ледяных домах, а женщины этого арктического народа в этих хижинах рожают детей сидя…» Постепенно утихла песчаная буря… День светлеет, мы подъезжаем к большому перекрестку дорог. Несколько наигранно туркменские хозяева спрашивают наших польских гостей: «Вам на выбор, куда желаете, в «Социализм» или «Коммунизм»?» Мы видим на дорожных указателях стрелки с надписями: налево стрелка «Колхоз «Социализм», направо стрелка указывает на «Совхоз «Коммунизм». Поляки, видимо памятуя о том, что согласно господствовавшей в то время в социалистических странах идеологии, коммунизм, по сравнению с социализмом, является высшей стадией коммунистической социально-экономической формации, громко откликнулись: «В «Коммунизм», «Коммунизм», «Коммунизм»…. Итак, мы едем в «Коммунизм» - хозяйство по разведению племенных лошадей ахалтекинской породы. Повторяю, красивее лошадей я не видел. Они и высокие, и поджарые, с длинными ногами… Резвые, аж, дрожат от желания сорваться с места и ускакать куда-то на край земли. Не случайно на военных парадах в Москве военные люди неоднократно гарцевали на этих великолепных скакунах! Руководители хозяйства показали нам все свое производство, а потом пригласили нас в здание правления совхоза, где на стенах висят, написанные маслом портреты местных аксакалов, передовиков производства, словом всех тех, кем они гордятся… В правлении после задушевных бесед нас всех пригласили к столу, где было все, что полагается в таких случаях у гостеприимных восточных хозяев.
Ну а что было потом… А потом я с поляками улетел в Москву, поляки проследовали дальше к себе на родину… В Туркмении я больше не бывал, но с туркменами в России мне еще приходилось встречаться. Работал я в начале 2000-х деканом международного подготовительного факультета в одном из университетов Москвы и в мои обязанности входило не только заниматься моими студентами-«подготовишками», но и остальными иностранцами на других факультетах. Их периодически нужно было регистрировать в ОВИРе, решать вопросы в общежитии и т.д. и т.п. Поэтому этих ребят я и мои сотрудники знали хорошо, всячески старались им помогать. Туркменка Полина вышла замуж за хорошего русского парня из Рязани, недоучилась на дневном отделении экономического факультета, потому что уехала к мужу в Рязань. Там они работали в агрофирме, которой командовал отец мужа, то есть ее свекор. Полина там стала успешно работать в должности бухгалтера, а в нашем вузе оканчивала образование на очно-заочном отделении. И мы ее поддерживали, помогали ей в меру наших возможностей решать все вопросы. На юридическом факультете учились несколько ребят и две сестры-погодки тоже из этой страны. Замечу, что все это происходило в годы правления Туркменбаши. Ребята на каникулы домой не ездили, так как опасались, что могут не вернуться в Россию, потому что местные власти по различным причинам могли лишить их загранпаспортов и тем самым закрыть им выезд за рубеж. Сестры нормально учились. Они были невероятными красавицами и когда у нас проводились Дни национальных культур, надевали свои национальные костюмы и это было нечто!. Выглядели прямо как персидские царицы! Потом, не помню точно когда, но еще при Туркменбаши, вдруг забрали документы из университета и уехали на родину. Позже их соотечественники сообщили, что их отца обвинили в заговоре против Туркменбаши и посадили в тюрьму, семья лишилась кормильца, некому стало оплачивать обучение дочерей в Москве. Мой друг Зейлили Айтаков, чей отец Недирбай Айтаков был первым председателем ЦИК Туркменской ССР, не поехал жить и работать в Туркмению по приглашению туркменских властей, так как знал, что памятник его отцу был уничтожен. По всей видимости, кто-то считал, что не может быть у туркменского народа двух отцов-основателей нации. Не поехал и его брат-близнец Эдуард. Оба брата – известные в медицине специалисты, доктора наук, профессоры. Более того, уже ушедший из жизни Зейлили, мне рассказывал, что давал несколько раз интервью радио «Свобода». Его высказывания были далеко не верноподданическми. А вообще-то правящему режиму Туркмении, уже после Сапармурата Атаевича Ниязова - Туркменбаши удается поддерживать какую-то относительную стабильность в своей стране, так как при наличии небольшого населения и большом объеме экспорта газа имеется возможность предоставлять населению какие-то социальные блага. Местное население не богато, но его уровень жизни выгодно отличается от уровня жизни соседних центрально-азиатских стран. Правда, несмотря на относительное благополучие, туркмены все равно выезжают на заработки за границу, но не столько в Россию, сколько в страны Персидского залива. Это, конечно, тоже информация к размышлению.
|