Русудан
КЕРВАЛИШВИЛИ, заместитель председателя парламента Грузии, председатель
Парламентского Совета по гендерному равенству:
Закон и План
действий
ПОМОЖЕТ
МУЖЧИНАМ «УВИДЕТЬ» ДИСБАЛАНС
интервью и фото: Гала Петри
-
Госпожа Председатель, может быть, для
начала вы расскажете о самом Совете?
-
Эта организация создана при председателе Парламента четыре года
назад. Она открыта, в ней могут участвовать все заинтересованные организации и
лица – как национальные, так и международные. Недавно Совет получил
дополнительный статус, в связи с принятием Закона о гендерном равенстве. Это
укрепило Совет, добавило полномочий. Закон принят совсем недавно, в марте
нынешнего года. Кроме него, в Грузии действуют: Закон о семейном насилии и Закон,
регулирующий проблематику треффикинга. Это основная юридическая база, на
которой работает наш Совет.
- Нужные
законы – это очень важно. Однако не всегда они сразу по принятии начинают
работать. Какие тут проблемы?
- Нас
беспокоит, что Закон о гендерном равенстве и План действий, разработанный на
его основе, имеют много барьеров на пути осуществления. Главный из них: у нас
нет гендерного анализа бюджета. Без этого невозможно определить параметры
дисбаланса. Пока мы не имеем гендерного бюджета, мы не можем судить о наличии
или отсутствии равенства между полами ни в одном направлении государственного
развития.
- В чем
дело, почему мы не делаем такой анализ?
-
Это очень дорогостоящий проект. Со временем
мы его осуществим, конечно, тем более что обязаны это сделать в
контексте продвижения в европейские структуры. Есть Цели тысячелетия,
обязательные к исполнению. Ближайший рубеж - 2015 год, а одной из Целей
является гендерное равенство. Она комплексная, предусматривает достижение
реальной сбалансированности интересов женщин и мужчин во всех сферах жизни –
законодательстве, здравоохранении, безопасности, политике, на всех уровнях
принятия решений - и так далее. Гендерный бюджет – это учет всех ресурсов,
которыми располагают мужчины и женщины. Это базисная информация, она
необходима.
-
Причины достижения или недостижения
чего-то часто лежат в области
мотивации. В этом смысле какие главные проблемы у Совета?
- Я всегда
говорила и сейчас подчеркиваю, что изменить ситуацию женщины могут только в
сотрудничестве с мужчинами. А мужчины часто недооценивают эти вопросы, не
всегда разделяют стремление женщин к равенству. Вероятно, это лежит в нашем
менталитете. Ну не видят они проблемы! Просто удивительно, как трудно заставить
понять очевиднейшее! Элементарное – размер пособия на детей, отпуск по уходу за
детьми – то, через что проходит абсолютное большинство женщин. Ну представьте
себя в той роли, прикиньте на себя эти ресурсы. Попробуйте посидеть с ребенком
на это пособие. Ведь это невозможно – прожить на это. Тогда почему у нас
существуют такие нормы? Если это неприемлемо для меня – почему я предлагаю это
к в качестве нормы другому? Вот вопрос. У нас все еще считаются нормальными
двойные нагрузки женщин, когда после работы мужчина отдыхает, а женщина
продолжает вторую смену. Да еще порой вместо благодарности имеет насилие! И
потому сами женщины должны продвигать эти вопросы, никто кроме нас это не
сделает. Причем продвигать очень энергично, даже агрессивно.
-
Агрессивно?
- Именно!
Причем с помощью мужчин, которые разделяют наши идеи. Как сказал Генеральный
секретарь ООН Пан Ги мун, без поддержки мужчин не обойтись.
-
К сожалению. Потому что основные ресурсы – у них. Но мужчины в нем
тоже заинтересованы, в равенстве. Самые умные и честные это понимают и
признают. Мне хотелось бы вернуться к конкретному. Два года назад ряд женских
неправительственных организаций собрали 34 тысячи подписей в поддержку
инициативы о гендерном квотировании на выборах. Передали их в парламент для
дальнейшей процедуры. Что было дальше?
-
Этот вопрос был большим камнем преткновения,
когда мы разрабатывали Закон
о гендерном равенстве. Перед местными выборами мы согласовывали его
со всеми организациями. Большинство партий отказалось от квот, они не хотели в
этом участвовать. Конечно, государство может ввести их директивно, в виде
закона, в ряде стран так и было. Но наша ситуация на данном этапе этого не
позволяла. Нам надо было принять Закон о гендерном равенстве как принципиальный
регулирующий документ, базовый. А вторым этапом – добиваться того, чтобы сами
партии ввели внутреннее квотирование, сами себе ввели квоты. Их нужно
стимулировать - если они имеют баланс в партийных списках, государство должно
предоставлять систему поощрений. Но для этого нужны ресурсы, средства. И тут мы
снова возвращаемся к тому, что нужен бюджет.
- Поскольку
уже есть Закон, в принципе, стало легче продвигать эту идею?
- Конечно.
Когда мы все вместе договоримся о внутрипартийных квотах, признаем, что этот
вопрос важен для партий, гендерный совет будет способствовать тем из них, у
которых половина списка будет представлена женщинами.
-
Вот бы правящая партия и показала пример?
-
Я не против.
-
Я еще хотела спросить вас о тенденциях.
Лет пять-шесть назад, помнится, в парламенте рассматривался вопрос о квотах.
Ненавязчиво, в порядке «а что если бы…» Депутаты веселились от души, смешно им
было. Один даже пошутил в том духе, что если квоты примут, то мужчины станут
делать операции по изменению пола. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что
тональность, в которой обсуждаются эти вопросы, изменилась. Мне кажется, что
сегодня уже больше серьезности и понимания?
-
Вы совершенно правы! Смех прекратился. Пришло понимания, что это серьезные
вещи. Что насилие в семье – это не частнгая проблема отдельных людей, а поистине
национальное бедствие. Те люди, которые переживают насилие, поняли, что их
должен охранять закон. Но это начало, очень много надо еще сделать. Надо
создавать новый менталитет, новое понимание того, как должно быть устроено
партнерство. Начинать надо с детсада, школы. Женские НПО много делают на это м
поприще. Они начинали эту работу первыми, когда никто еще не слышал слово
«гендер». Женское движение – самая активная сила, на него самая большая
надежда.
-
Важна и эволюция каждой из нас,
активных женщин. Если не секрет,
ваши взгляды изменились?
- Конечно!
Когда у меня росла дочка, я придерживалась совсем других идей. Страшно подумать
– если бы ее, не дай Бог, украли, я бы сказала ей выйти замуж. Сейчас мне
страшно подумать, но тогда я была такой. Мое поколение имеет много травм.
Семейное насилие разнообразно, оно включает и насилие матери над ребенком,
стремление ограничить его свободу, подчинить своей воле. Я это поняла, пусть
далеко не сразу, но моей дочери от этого не легче. Она перенесла мой диктат.
Без него ее детство и юность были бы лучше. Сейчас она уже взрослая.
-
По профессии вы доктор?
- Да,
я репродуктолог, до занятий политикой я работала по специальности, 18 лет
отдала этому. Вплоть до 1993 года работала в команде известного доктора Миши
Фридмана, и это был самый счастливый период в моей жизни. Репродуктология –
наука о развитии рода человеческого.
-
Институции, подобные нашему Совету, стали появляться и в других странах нашего
региона. Вы сотрудничаете с ними? И что в ближайших планах?
-
Мы стараемся участвовать во всей встречах.
Сотрудничаем, используем опыт Европы,
которая уже прошла наш этап
– нужно изучать, анализировать и брать лучшее. У нас хорошие
отношения с коллегами из Кавказского региона. А что касается планов, самое
главное сейчас – согласовать План действий по достижению гендерного равенства
со всеми организациями, которые принимали участие в его разработке. Согласовать
– и принять как документ, обязательный к исполнению.
