 ВСТРЕЧА
на нейтральной территории
Тамара Балавадзе, США, Грузия
фото автора
Более тридцати лет я ничего не знала о своей кубинской подруге, с которой была очень близка в студенческие годы… Это немалый срок для того, чтобы успеть потеряться в этом сложном мире, раствориться в толпе вновь обретенных людей и жить, не ностальгируя, без оглядки в прошлое...
И вот, через столько лет, мы нашли друг друга в виртуальном пространстве, а встретились в Америке, в этом заокеанском Вавилоне, я - грузинка, она - кубинка, встретились на нейтральной территории американской «земли обетованной»...
Сияй, Ташкент, звезда Востока
В конце 70-х «столица дружбы и тепла», как пелось о городе Ташкенте в популярной песне знаменитого в те годы ансамбля «Ялла», стала центром приема и обучения иностранных студентов из стран Азии, Африки и Латинской Америки. В нашей группе на отделении психологии Ташкентского госуниверситета появилось сразу 13 кубинских студентов. Шумные и говорливые, вначале они держались особняком. Большинство из них с трудом говорили по-русски, но им замечательно помогали мимика, пантомимика, необыкновенная эмоциональность, жизнерадостность и обаятельные открытые улыбки. Через некоторое время, постигая глубины социальной психологии, мы удостоверились в том, что все эти приемы представляют собой довольно эффективный метод коммуникативной системы. На первом же вечере «Посвящение в студенты» зажигательные и темпераментные кубинские танцы сблизили всех однокурсников на следующие пять лет. Тем более, что объединяли нас единые социалистические идеалы, и у нас был общий главный противник – международный империализм в лице США. Однако вопрос о классовом враге мы обсуждали с особым смаком в кулуарах в перерыве между лекциями по научному коммунизму и научному атеизму, а вот в понимании идеалов и ценностей часто расходились во мнениях...
Ласточки Фиделя
Наши кубинцы обожали своего лидера, рассказывая о Фиделе с восхищением и какой-то особой теплотой. «Вот вы, - спрашивали они нас, - сможете когда-нибудь просто так подойти на улице к Брежневу и пожать ему руку?» Такие вопросы нас обескураживали, вызывая легкие иронические улыбки. Они знали и верили, что учиться в Советский Союз их отправил Фидель и партия, поэтому учились ответственно и очень честно.
Я до сих пор помню один незабываемый случай, поразивший нас и, пожалуй, изменивший отношение многих из нас к обучению в целом. Словом, мы досрочно сдавали экзамен по анатомии и эволюции высшей нервной деятельности, один из самых сложных и важных. Экзаменатор, врач невропатолог, обессиленная после рабочего дня в клинике, посадила всех экзаменующих в аудитории, раздала билеты и... ушла обедать. Почти все советские студенты с возгласами ликования тут же достали свои конспекты, шпаргалки, схемы, вобщем, все свои домашние заготовки, и истерически начали листать их в поисках нужных страниц. Среди кубинцев воцарилось гробовое молчание. Их взгляды были полны негодования, разочарования, осуждения, возмущения, возможно, даже гнева. Наконец, тишину прервал Рохелио, он был тогда старостой их группы, он посмотрел одновременно на всех и отчеканил: «Как вам не стыдно?! Кого вы обманываете?! Знайте, вы обманываете только себя!!»
Советско-кубинская дружба
20 лет кубинской революции мы отмечали всем миром, то есть всем интернациональным составом студсовета. Бакинец Эльшан, безумно влюбленный в кубинку Марию, и Дина из Алма-Аты, москвич Ренат и Фая из города Фрунзе... Все вместе рисовали лозунг «Да здравствует советско-кубинская дружба!», собирали диски для дискотеки, которые тогда тайком привозили из-за кордона иностранные студенты.
Вечер на самом деле удался. Помню, как я с пафосом читала стихи Евгения Евтушенко, восхищавшегося Кубой, Фиделем, и осуждавшего американское вторжение на Плайя Хирон: «Революции нужно, конечно, оружие, но цветы революции тоже нужны!»... Выступил университетский секретарь комитета комсомола, закончив свое выступление словами: «Да здравствует кубинская революция! Да здравствует Фидель!» Надо было видеть счастье и гордость в глазах наших кубинцев, то непередаваемое чувство Родины, которое сильнее всего ощущается и проявляется только вдали от нее... А потом, несмотря на классовые противоречия и классового врага, мы все с удовольствием до упаду танцевали под американских "Pink Floyd" и Глорию Гейнор, Стиви Уандера и Дона Маклина.
...Уже 20 лет, как нет на карте страны Советов, нет города Фрунзе, да и Алма-Ата уже давно не столица, но память сердца хранит воспоминания лихого студенчества, а виртуальный прогресс ежедневно наполняет нашу жизнь новыми приятными неожиданностями.
Бегство к свободе с острова Свободы, или Вражеская территория, ставшая родным домом
Прошедшие 50 лет под знаменем Фиделя, несмотря на ряд позитивных реформ и изменений в стране, еще более четко разграничили ряды тех, кто остался с партией, и тех, кто мечтал вырваться из застенок режима к свободе и демократии. Эмбарго и многолетняя блокада не пускают Кубу в сообщество наций, что, мне кажется, усугубляет проблему в сфере свободы слова. А пока политики не могут с этим разобраться, с Кубы, как, впрочем, и из многих постсоветских стран, до сих пор уезжают люди в поисках лучшей доли.
Майами стал пристанищем для многих кубинцев, особенно после массового "исхода" с Кубы в 1980-е годы. Мне рассказали, что более 52 процентов населения города – кубинцы. Они гордятся тем, что построили этот город, огромное количество домов в кубинском стиле, ресторанов и гостиниц, и даже ласково называют его "американской Кубой".
Трое моих подруг живут во Флориде, в городах Майами и Орландо. Адриана с семьей переехала в Майами после 15 лет жизни в Барселоне (Испания). Она работает в туристическом бизнесе. Анаис вышла в Америку замуж за американца кубинского происхождения. Работала психотерапевтом, а потом стала владелицей небольшого кубинского ресторанчика в Орландо в Какао-Бич. А Мария-Елена не изменила своей профессии и работает психотерапевтом в большом реабилитационном центре. Она рассказывала мне о том, что помогает родным на Кубе, как и многие ее соотечественники, живущие в Америке.
Они с тоской вспоминают Родину, которую очень любят, но с болью и негодованием говорят о кубинском руководстве. «Они загнали нас в тупик, - возмущенно делились со мной подруги, - представь, Тамара, Куба всего в 112 милях отсюда, а там совсем другой мир, другая жизнь, люди в некоторых местах живут без света и воды, нам здесь в Америке это понять уже очень сложно...». Они рассказывали о наших однокурсницах-коммунистках, с которыми им все труднее и сложнее поддерживать отношения, и которых все труднее понимать.
Я тогда вспомнила эпизод из моей жизни, когда после войны в Абхазии и Чечне встретила в Тбилиси своего друга студенческих лет, уехавшего из Грозного. Мы стали расспрашивать друг друга обо всем... Я поинтересовалась судьбой нашего общего знакомого, как, мол, он, жив ли, где теперь находится, но получила довольно резкий ответ: «Том, не спрашивай, я не знаю, ведь он остался на той стороне»...
Две мои близкие подруги, две Марии, которые прожили пять лет в Ташкенте, как родные сестры в одной комнате общежития, сегодня, к сожалению, оказались по разные стороны...
Встреча в Майами
Я приехала в Майами в канун Рождества благодаря моей дорогой подруге. Жизнь иногда совершенно неожиданно преподносит нам приятные сюрпризы, а потом долгое время вас не покидает очаровательное ощущение того, что это произошло именно с вами.
Мы встретились через тридцать лет в Америке. Могли ли бы мы когда-нибудь даже мысленно допустить такой поворот жизненных событий? Вряд ли... Мы вспоминали Ташкент и узбекское гостеприимство, то, как они с трудом привыкали к холодной зиме и наши веселые студенческие вечеринки, рассказывали друг другу о детях, о войнах и прощании с родными местами, вспоминали мои конспекты по истории КПСС, которые ходили по рукам, и то, кто в кого был влюблен тогда... А еще мы пели нашу любимую и популярную в те годы кубинскую песню «Mira la batea como se menea», которую выучили в дороге по пути на хлопковые поля. Всех студентов обязали тогда съездить в воскресение на один день помогать сельчанам собирать хлопок, и кубинцы вызвались поехать вместе с нами...
Мария мечтает увидеть Баку, а Адриана с Анаис всей душой желают хоть одним глазком взглянуть на Ташкент... Мои кубинки рассказывали, как трудно им давался английский и как они постоянно путали его с русским, который за прошедшие годы почти забыли... Мы ели мясо по-кубински с апельсиново-чесночным соусом и знаменитый рис с черной фасолью (по-кубински "moros y cristianos" - "мавры и христиане").
Последний аккорд
Мы не расставались с моей подругой несколько дней, ходили в кубинские ресторанчики, ездили по побережью и знакомились с достопримечательностями Майами, просто бродили по городу.
В одном из таких ресторанов наш столик оказался рядом с импровизированной сценой и фортепиано, поэтому весь вечер мы наслаждались прекрасной игрой пожилой кубинки. Она совершенно не говорила по-английски. Вообще, побывав в Майами, убеждаешься в том, что знание английского языка здесь вовсе не обязательно, достаточно свободно владеть испанским...
Взглянув на меня, пианистка поинтересовалась, откуда я родом. А потом рассказала на ломаном русском, что много лет назад работала в оркестре Большого Театра в Москве и аккомпанировала самой Майе Плисецкой. Как множество кубинцев, образование она получила в Советском Союзе, а на Кубе учила музыке детишек в музыкальной школе…
Я смотрела на гостей этого заведения, на веселые и шумные компании кубинцев. Яркие и красиво одетые, они производили впечатление достойных, довольных жизнью, счастливых людей. Я представила, как приходят они в уютные кубинские ресторанчики, чтобы послушать родную музыку, отведать кубинских блюд, выпить стаканчик мохито. Мне показалось, что кубинцы говорят о своей Родине с гордостью и любовью, однако без сожаления о том, что когда-то ее покинули, без разочарования и видимой ностальгии.
Мы с подругой уже собрались было уходить, как вдруг пожилая пианистка спросила меня, не играю ли я на фортепиано. Я ответила, что когда-то училась в музыкальной школе и немного музицировала, но почти все забыла. «Пожалуйста, сыграйте, - уговаривала она меня, - что-нибудь ваше, национальное». Я села за пианино и сыграла первое, что пришло в голову и что не успела забыть. Это была грузинская песня «Пирвелад ико симгера (Вначале была песня)». Я закончила играть и вдруг... компания кубинцев, сидящих за соседними столами, человек пятнадцать, одновременно встали и, стоя, восторженно аплодировали, восклицая «Браво!» до тех пор, пока мы с подругой не вышли из ресторана. Я понимала, что аплодисменты предназначались не для моей игры (тем более, что играла я после профессионала и довольно примитивно). Этот факт просто очень ярко символизировал кубинский характер: живой, веселый, доброжелательный...
Наверно, не за горами то время, когда Куба последует примеру своих восточноевропейских друзей и станет на путь демократизации. И тогда начнут кубинцы возвращаться на родную землю, Антильскую Жемчужину, как издавна называли этот красивейший остров. А пока они чувствуют себя комфортно и уютно, строят дома, слушают зачаровывающую и притягательную кубинскую музыку, едят "креольское ахиако", танцуют Сальса Кубана и живут успешно и счастливо... на нейтральной территории.
Нью-Йорк-Майами, Январь 2012
|