 Популярность девочек в классе
высчитывалась по легкой формуле -
Самира Кузнецова, Грузия
фото Дианы Петриашвили, Грузия
она была равна числу шоколадок. Чем больше шоколадок дарили мальчики, тем выше рейтинг. Остальные легко поддавались простой психологии, начинали добиваться популярного объекта, и количество шоколада, а соответственно и рейтинг, росли в арифметической прогрессии.
Вика Малявко была безумно красивая. Она обладала всеми атрибутами девичьей привлекательности- зеленые глаза, совершенно белые волосы, прическа, как у Мальвины и распахнутый взгляд. Вике шоколадок дарили больше всех - не только наши одноклассники, но и мальчики из других классов. Еще ей присылали записки. Однажды на перемене Вика разломала на несколько частей неизвестный доселе шоколад сникерс, я с благоговением положила в рот кусочек, зажмурила глаза и поняла - вот какая на вкус женская привлекательность.
Саша Чучупал Вике шоколадок не дарил. Он был выше этого. Он очаровательным жестом сбрасывал с глаз челку, кусал губы, если не удавалось решить задачу, и старательно писал в тетрадь округлым почерком домашнее задание. И когда он клал книги в свой портфель, мне хотелось подойти сзади и дотронуться рукой до его склоненной головы...
Однажды Саша заболел, и нас с Алесей Цуркан послали к нему домой отнести домашнее задание. У подъезда я вытерла о пальто взмокшие ладони, кашлянула, набралась храбрости и деловито постучала в дверь. Милая щекастая Алеся млела рядом. Саша лежал в кровати с перевязанным горлом и очень стеснялся. Я рассказывала ему грузинское правило, он сосредоточенно хмурил брови, что-то спрашивал, а мне хотелось закрыть глаза и одновременно рассмеяться и заплакать - я понимала, как может выглядеть счастье.
Саша писал стихи Вике, но Вика этого не знала.
Я ходила играть в "военный двор", где жил Саша и иногда видела его в синем пальто, съезжающим с горки или играющим в марки. Он приветственно поднимал руку, и я улыбалась, и хотя он уже этого не видел, все улыбалась и улыбалась.
А потом вдруг сильно заболела мама. Маму привезли с работы, она не могла говорить и только смотрела, моргала и что-то мычала. Старшая сестра заменяла ее на работе, а мы встречали врачей, вызывали скорую и пытались вливать маме лекарство. Гулять мы больше не могли, и я смотрела на "военный двор" только из окна. И после школы тоже не могла оставаться, нужно было бежать к маме.
Мама поправлялась, но пойти на праздник окончания учебного года не могла. Она даже сшила мне костюм чебурашки со смешными ушами. Я знала, что мама не сможет придти, но когда все родители смотрели на нас из зала, я искала глазами, а вдруг...
Мы стояли на сцене, и Саша был в костюме волка. Он не мог остаться на празднование- потому что они уезжали. Навсегда. Вдруг дверь актового зала открылась и зашел муж моей сестры Паша. В красивой военной форме. Чебурашке по роли не нужно было плакать. Но она заплакала. Совсем немножко. Слизнула капельку языком - потеря на вкус оказалась соленая.
Микс шоколада, слез и зимнего солнца, пробивающегося сквозь плотные шторы, назывался нежностью.
Она переполняла меня изнутри.
В памяти я удивительно трогательная чебурашка с маленьким разбитым сердцем. Но со старой фотографии смотрит насупившаяся девочка с большим бантом и серьезными глазами.
Удивительный микс необычайной нежности на фотографии не получился, а горечь от потери осталась.
Но я же помню...
|