В Узбекистане, как и в других пост-советских странах, вскоре
после 1995 года (Пекинской Всемирной женской конференции) начались разные гендерные
дела – исследования, опросы, мониторинги, семинары и тренинги. Действовали
разные программы, они работали при разных международных институтах – ОБСЕ,
фонде Сороса, некоторых посольствах, в том числе – Швейцарском. Программы, при
несколько разнящихся приоритетах, работали на более-менее сходные темы: что
женщина тоже человек; что бить, насиловать, продавать и покупать ее нельзя; что
ежели желает, она может и должна делать профессиональную карьеру; что женщины
могут и должны (если хотят, а они хотят!) быть представлены во власти; что
стереотипный подход к людям вреден и ломает их судьбы; что насилие – зло и
преступление; и что у мужчин много своих специфических проблем.
Программа при Швейцарском
посольстве была активна и успешна, с ней сотрудничало много хороших и умных
людей. Она работала с государственным Женсоветом, с парламентом, с правительственными
людьми и университетами – дипломатично лавируя, надолго пережила другие. Узбекистан
хотел выглядеть приличной страной – и старательно делал вид, что находится в
русле мировых тенденций.
Но потом на свет
появились другие государственные концепции – исторического прошлого как базиса
для правильного развития, возрожденной духовности, традиционных ценностей и тп.
Начали прижимать общественные
организации. Чего это онитам шебуршат о
правах человека? Что это за гранты у них? Откуда? Почему без нашего ведома? «Энпэошникам»
стали закручивать гайки. Прижимать журналистов. После Андижана-2005 это стало
приобретать форму последовательной политики. (И тут бы рассказать, как мы у
себя в Тбилиси уже в июле показали фотовыставку о майском Андижане – но сегодня
я не смею называть никаких имен. К чему это я? А к тому, что тогда еще можно
было – взять и привезти в другую страну выставку о расправе над людьми. Тогда
можно было. Сейчас там тотальный страх, я пишу на разные адреса бывших коллег –
и мне НИКТО не отвечает.)
Уже шло давление по всем
направлениям, но Швейцарская программа держалась. Она прекратила свое
существование, пожалуй, последней.
Ну хорошо, прекратила!
Поменялся государственный вектор – и прекратила. Бывает. Ну, закройте ее, если
не нравится, попросите Швейцарию свернуть это вредное дело. Удалите книги из
библиотек, вычеркните курсы из учебных программ, не берите на работу
засветившихся профессоров. Нет, государству этого показалось мало. Ему захотелось
провести расследование. А поскольку за эти годы накопились тысячи, десятки (а
может, и сотни) тысяч людей, так или иначе связанных с идеей гендерного равенства
– то провести полноценное исследование было бы затруднительно. Тогда решили
сделать по минимуму, но - ярко. Понаписано гендеристами много – пойди перечитай,
да пойми еще! С тем, что снято, – проще. Картинки же. Доступно. Так Умидин
альбом стал «вещдоком», а сама Умида – главным обвиняемым лицом.
…Это Умида-то! Она просто
дала свои фотки, снятые ею в разные годы в разных кишлаках. Дала в престижный
альбом, в авторитетный, в практически государственный! Она никогда не была ни
ключевой, ни сколько-нибудь заметной персоной программы - ни почетным
участником, ни хроническим грантополучателем, ни лидером, ни координатором…
Я хочу сказать, что даже
самое воспаленное сознание не может расценивать ее как за что-то ответственную в
этой программе. Логики нет, смысл не
просматривается. Ощущение сна и абсурда.
...И еще: остро хочется узнать,
что думает обо всем этом Швейцарское посольство. Не может же оно ничего не
думать? Посольство хорошей страны – озабоченной правами человека во всем мире.
НИКТО НЕ ЗАСТУПИТСЯ?