 ЗЕНОБИЯ: ЛУЧШАЯ ИЗ МУЖЧИН
и ее война с Римом
Медея Гогсадзе,
фото: интернет
Надменный Аврелиан, владыка Рима, теряет терпение. Он знает, она у него в руках – эта сильная, властная женщина, с глазами раненой пантеры. Но знает он и другое – она ускользнет тогда, когда сама пожелает. И не удержат эту дикую кошку ни оковы, ни стражи; просто расшибет голову об стену, а может, перегрызет зубами вены и... легким дуновением упорхнет в вечный покой Элизиума. Нет, этого никак нельзя допустить. Она нужна ему живая, здоровая, и... униженная. Совершенно необходимо, чтобы мятежная Зенобия, более пяти лет державшая в трепете всю империю и ставшая причиной ночных кошмаров римлян, прошла по улицам Вечного города в золотых оковах вслед за его победоносной колесницей. Пусть видят все - вот что бывает с теми, кто дерзнет угрожать колоссу с гордым названием – Рим!!!
Однако он смотрит в ее горящие глаза и с бешенством чувствует: хозяйка положения опять она – Зенобия, недосягаемая и неукротимая, исчадие Эреба в образе женщины. И какой женщины! О, боги, как она величественно прекрасна даже здесь… После всего, что ей пришлось пережить! Высокая, стройная, с копной курчавых черных волос, в короткой походной тунике, она похожа на богиню-воительницу. Под смуглой кожей играют натренированные мышцы. И горят, горят хищные желтые искорки в смоляной глубине широко распахнутых глаз... Она словно готовится к прыжку. Аврелиан, победитель вестготов, невольно отступает, чувствуя по спине непривычный холодок. Зря он вошел сюда без оружия и телохранителя. Она беспощадна и не ведает страха смерти. А уж о силе ее и ловкости ходят легенды. Заметив его смятение, она злорадно смеется, обнажая ряд белых, крупных зубов:
- Этому не бывать, римлянин, слышишь?! Тебе придется протащить за колесницей мой окоченевший труп!!!
- Подумай о дочерях, царица!
Она едва заметно вздрагивает, но сразу берет себя в руки, спрашивая ровным голосом, только искорки в глазах вспыхивают еще ярче:
- Ты убьешь их?
- Зачем? Им передалась вся твоя красота, цена их будет высока, очень высока...
- Ты посмеешь...
- Да! Принцесс Пальмиры продадут с аукциона – обнаженных, вместе с остальными рабынями. Они не решатся умереть – ты воспитала своих дочерей нежными цветами, царица! Их обладатель познает истинное наслаждение. Но прежде обеих проведут закованных в те самые цепи за моей колесницей. И весь Рим будет плевать твоим девочкам в лицо. За мамочку, которая бросила их на произвол судьбы, улизнув в Элизиум...
Зенобия молчит. Ничто не выдает ее чувств, но искорки в глазах погасли.
- Так как же, царица, ты снова упорствуешь? Будь благоразумна, смирись! Когда все кончится, дочерей твоих я выдам за лучших сыновей Рима, одарив каждую из них достойным приданым. А тебя поселю в загородной вилле и никто, слышишь, никто и никогда не посмеет нарушить твой покой. Слово Аврелиана!
Ни звука в ответ, но император знает – хищница укрощена. Мышцы под кожей больше не играют, но тело не обмякло, нет… Оно словно окаменело. Пантера исчезла; вместо нее, устремив в пространство потухшие зрачки огромных, немигающих глаз, стоит безмолвное черное изваяние. Аврелиан с секунду испытующе всматривается в застывшее лицо царицы. Затем, медленно повернувшись, идет к выходу. У самой двери он внезапно оборачивается и едва слышным, охрипшим голосом говорит то, что секунду назад и не собирался сказать:
- Это продлится недолго...
ЖЕМЧУЖИНА ПУСТЫНИ
Она была царицей легендарной Пальмиры – города Пальм, так называли греки древний Тадмор – жемчужину Востока, ревниво охраняемую безбрежными песками Сирии. Величественные храмы, ажурные дворцы, утопавшие в зелени финиковых пальм, возникали на колеблющемся от нестерпимого зноя горизонте перед усталым взором путника внезапно, словно по волшебству. Сквозь раскаленное марево они казались совершенно бесплотным миражом, сказочным видением, который слишком прекрасен, чтобы существовать на самом деле. И завороженный неправдоподобной, хрустально-прозрачной красотой зрелища, путник нетерпеливо подгонял верблюда, зная, что скоро все тяготы мучительного перехода будут забыты. Очень скоро, возлежа на мягкой циновке, в тиши уютного караван-сарая, он будет наслаждаться изумительным напитком из фиников, блаженно внимая журчанию мозаичного фонтана, дарящего нежную прохладу.
Да, это был кусочек Эдема, по ошибке оставленный на земле!..
СОПЕРНИЦА РИМА
История Тадмора (Пальмиры) насчитывает почти пять тысячелетий и по древности может соперничать с Египтом. Уже в глубокой древности он был процветающим городом, чему способствовало его расположение на перекрестке важнейших караванных путей. Тадмор был местом встречи множества цивилизаций, а значит, очень интенсивного экономического и культурного обмена. Особого расцвета он достиг после глобализации, проведенной Александром Великим. Именно тогда возникло новое название города – Пальмира. Совершенно естественно, что цветущий край привлекал хищные взоры завоевателей, но прекрасный город был надежно защищен грозными песками Сирии. А при случае горожане успешно доказывали, что воевать они умеют не хуже, чем торговать и наслаждаться жизнью.
Даже Рим, всегда стремившийся к расширению и поглощению соседних земель, не пощадивший великий Египет и обративший его в продовольственный склад империи, применил к строптивому городу «эксклюзивную» тактику. Ему нужен был надежный союзник против Персии, поэтому Пальмиру не лишили суверенитета, а сделали вассальным городом-государством. Город обязали охранять восточные границы империи, вести внешнюю политику координируясь с центром и выплачивать небольшую дань. Гордые жители пальмиры смирились с этим, отлично осознавая что Рим способен лишить город основного источника благополучия перекрыв караванные дороги. В общем, консенсус был достигнут.
Позднее, уважая в Пальмире ценного союзника, императоры предоставляли городу-государству немалые льготы. Септимий Север, к примеру, из любви к жене–сирийке Юлии Домне освободил Пальмиру от поземельного налога. И город расцвел еще больше. Наступил момент, когда, перехватив инициативу у центра, Пальмира заделалась законодательницей мод и стиля жизни. Но не это стало причиной серьезных опасений Рима. Корень противоречий следует искать в важном стратегическом расположении Пальмиры и политическом раскладе на Ближнем Востоке. Разбогатевший город стал экономическим и культурным центром громадного региона с родственным этническим составом. Тут в основном жили семитские народности. При наличии глобалистической традиции, заложенной Александром Великим, объединить эту пока аморфную массу не представлялось неразрешимой задачей. Особенно с учетом враждебности местных народов к Риму. Персия, давнишний враг Рима, была бы в полном восторге от тако¬го поворота событий. Пальмира впол¬не могла рассчитывать на ее поддержку. Достаточно было появления выразителя назревшей идеи – лидера, и... позиция Рима в этом регионе могла оказаться перед серьез-ной угрозой.
ДЕЛА «СЕМЕЙНЫЕ»
Парадоксально, но таким человеком имперские политики сочли Одената – царя Пальмиры и мужа Зенобии, который показал себя верным союз¬ником империи. Причем самым убедительным образом – спас ее от смертельной опас¬ности. Риму грозило сокру¬шительное поражение от Сасанидов – правителей Персии. Шах Шапур I в бит¬ве около Эдессы (260 г н.э.) разбил вой¬ска императора Валериана, а его самого захватил в плен. Затем, окрыленный успехом, он решил покорить Рим. Имперские войска терпели одно позорное поражение за другим пока не обратились за помощью к Оденату. Выступив незамедлительно, правитель Пальмиры разгромил пер¬сов, обратил их в бегство и преследовал до столицы – Ктесифона. Взять город и освободить Валериана ему не удалось, но, загнав в логово истекающего кровью сасанидского «зверя», он вернулся увен¬чанный славой и с немалой добычей.
Преемник Валериана Галлиен осыпал Одената милостями и объявил его вице ¬императором Востока, т.е. вторым чело¬веком в империи. Однако римских поли¬тиков понемногу все более беспокоила мысль – а вдруг второй захочет стать первым? Кстати, Оденат не подавал ни малейшего повода для подобных подозрений. Человек умный и диплома¬тичный, он при всех своих заслугах и титулах держался более чем скромно. Однако, его растущая популяр¬ность и авторитет не давали покоя рим¬лянам. Галлиен к старости стал одержим параноидальными фантазия¬ми и дал «добро» на устранение Одена¬та.
Политики все обставили с истинно римской изощ¬ренностью. Они устроили инсценировку на тему «скандал в семье». Сначала подкупили пле¬мянника Одената Меона, давно зарившего¬ся на престол. Затем дали соответству¬ющие указания римским властям Сирии. Те пригласили Одена¬та якобы для обсуждения текущих дел. Во время встречи Меон спровоцировал ссору. Оденат и его наследник Геродиан были жестоко убиты. Добившись своего, римляне пустили слух: Меона, мол, подговорила вторая жена Одената, Зенобия, чтобы освободить престол для своего сына – малолетнего Вабаллата.
Случилось все это в 266 г. Галлиен выра¬зил «искренние» соболезнования по по¬воду трагических последствий «семейно¬го инцидента». Меона, наивно поверившего посулам римлян, постигла участь всех «мавров» – его казнили. Царем с согласия Рима был объявлен маленький Вабаллат. В Риме удовлетворенно поти¬рали руки: уж этот молокосос не может быть опасен. А пока подрастет, на Пальмиру еще успеется надеть намордник.
Однако римские политики жестоко ошиблись. На политическую арену выс¬тупила оклеветанная ими женщина, которая до сих пор держалась в тени мужа и у которой были все причины ненави¬деть империю: она потеряла любимого человека, ее облили грязью и, вдобавок ко всему, пытались манипулировать ее сыном. Зенобия решила дать надменному Риму жестокий урок. И она имела для этого все данные: «из двух мужчин – Зенобия лучшая!» – говорил Аврелиан. Она получила блестящее об¬разование, покровительствовала наукам и искусствам. И, будучи ученицей знаменитого Кассия Лонгина, ценила науку наук – философию. Летопи¬си говорят о ней, как о редкой красави-це: «Матовая, смуглая кожа и черные, вы¬разительной красоты глаза. Взгляд жи¬вой, с божественным блеском. Она оде¬валась в роскошные одежды, но умела носить и военные доспехи». А еще Зенобия владела многими видами оружия и превосходно ездила верхом. При жизни мужа она старалась не при¬влекать лишнего внимания к своей осо¬бе. Именно это помешало римлянам оце¬нить по достоинству жену преданного ими союзника.
Зенобия понимала всю опас¬ность открытой конфронтации с Римом. Она всегда отлично конт¬ролировала себя. Именно через показное смирение царицы наследником был объявлен ее сын. Однако римляне не закре¬пили за ним привилегии отца, пре¬доставив лишь титул вассального царь¬ка. Зенобия поняла, что ослабив Пальмиру, Рим со временем сделает ее одной из сво¬их провинций. Показное смирение по-могло выиграть время, чтобы создать коали¬цию против империи. Параллельно она возводила новые укрепления вокруг го¬рода, строила коммуникации. Наконец, жребий был брошен и все мосты до единого со¬жжены – Зенобия объявила войну Риму. Пальмирские военачальники Заббей и Забда присягнули на верность царице, чем повергли в шок центр – никто не ду¬мал, что войска встанут под знамена пусть отважной, но женщины. Однако Зенобия изуми¬ла всех своим стратегическим талантом. Она сумела овладеть Сирией, Палестиной, Египтом, а на севере достигла про¬ливов Босфора и Дарданелл.
РОК ПАЛЬМИРЫ
Звезда Зенобии засияла ярко, маня близким осуществлением заветной мечты – со¬здания единой восточной империи с новой династией во главе. История не любит сослагательных наклонений, но очень вероятно, что эта империя могла бы сыграть на шахматной доске мировой политики ту роль, которую позже взяла на себя Ви¬зантия. Но ресурсы Рима оказались практически неисчерпаемы, а ресурсы Пальмиры таяли. С другой стороны, не всем нравился успех Зенобии, пусть лучшей из мужчин, но все же женщины. К тому же претендовавшей на зва¬ние первого императора новой империи. Не дремали и политики Рима, понемно¬гу сея разногласия среди союзников Зе¬нобии. Их золото оказалось еще более убедительным, чем самые изощренные аргументы. Преемник Галлиена импера¬тор Аврелиан очень умело координиро¬вал эту игру. Скоро Зенобия осталась один на один с грозным противником. В 271 г. она потерпела сокрушительное по-ражение около Антихии, а спустя год и под Эмессой.
Она укрылась с остатками войска за мощными стенами Пальмиры. Аврелиан предложил ей сдаться. Но в от¬личие от Клеопатры неукротимая Зенобия стала готовиться не к блистательному уходу, а к контр-удару. Она начала переговоры с шахом Шапуром I. Это была очень даже перспектив¬ная идея. Царица с Вабаллатом и до¬черьми под покровом ночи направилась к шаху, но предатели сообщили римлянам о ее опасных замыслах. Погоня настигла отряд у самого Евфрата. Вабаллату удалось переправиться через реку, но Зенобию с дочерьми схватили.
Нельзя с уверенностью утверждать, почему Зенобия согласилась идти в золотых оковах за колесницей Аврелиана. Думаю все же версия вашей покорной слуги не лишена оснований. С чего бы император стал так заботиться о ее дочерях, если бы не ее согласие на этот спектакль, столь необходимый и для престижа Рима, и для него лично? Думаю, царица пошла на унижение исключительно ради спасения своих детей. В таком случае свой воинский и гражданский под¬виг она увенчала подвигом ма¬теринским. Но и Ав¬релиан сдержал слово. Однако гордая царица все же не покорилась. Как только принцессы оказались вне опасности, она свела счеты жизнью. И унесла в могилу горечь от гибели Пальмиры и крушения своих замыслов.
Узнав о судьбе Зенобии, пальмирцы решили отомстить за любимую царицу. Они подняли восстание и изгнали римлян. Правда, очень ненадолго. Аврелиан взял город, срав¬няв с землей крепостные стены и большинство святилищ. Жителей он либо перебил, либо обратил в рабство. Не стало жемчужины пустыни – она обратилась в захолустный городок на окра¬ине империи.
Звезда Пальмиры погасла. Навсегда…
|