 ВСПОМНИТЬ
в поезд Москва – Севастополь
Александр Попов, Россия
фото Галы Петри
Дорога долгая, ехать полтора суток из Москвы в Севастополь. В купе соседи. Кто-то молчит долго, а кто-то до поры до времени. Не сразу люди готовы вступить в разговор с незнакомыми людьми. Дорогу коротать можно по-разному: читать какое-нибудь легкое чтиво, под стук колес и всякого рода тряску и дергание трудно читать Шекспира; кто-то сразу начинает разворачивать сумки со снедью и жевать, как будто не было времени поесть раньше и голод окончательно взял верх над ненасытной человеческой утробой. Почему-то русские люди любят устраивать пикник с едой сразу в поезде или на пляже. А на пляже некоторые начинают есть сразу и создается впечатление, что люди приходят сюда именно с этой целью – не купаться и загорать, а именно есть. Иногда и с возлиянием: с винцом, пивцом и т.д. и т.п. Боже, как слаб ты, человек! А ведь чревоугодие – грех смертный!
Да, ну а что в поезде? - Есть этот грех и в поезде.
Но мне все-таки больше нравится беседа. Это укорачивает дорогу, проходит она более незаметно за разговором. Люди откровенны в дороге больше, чем в какой-либо другой ситуации. Ты рассказал что-нибудь незнакомому собеседнику, рассказал что-то такое, что, может быть, не рассказал товарищу по работе и даже родственнику, а в дороге с тебя как с гуся вода, ты рассказал что-то спутнику, и через пару остановок он вышел из поезда, ты поехал дальше и больше вы не увидите друг друга и не придется ни оправдываться, ни стесняться друг друга… И поэтому в поезде можно услышать самые удивительные истории и встретиться с самой удивительной искренностью собеседника.
Напротив меня сидит мужчина лет под пятьдесят, а то и более. Он севастополец, возвращается в домой. Сам он строитель и даже не простой, а заслуженный - носит официальный титул «Заслуженный строитель СССР». Было такое почетное звание в советское время. Не помню, как его звали, но звучало это как-то обычно, по-русски, вроде как Виктор Иванович. Так и будем его называть… Так вот, Виктор Иванович приехал совсем молодым парнем в послевоенный Севастополь и нанялся на стройку. Тогда от Севастополя после войны оставались только руины, но к середине 60-х выстроили роскошный белокаменный город на берегу лазурного берега Черного моря в субтропическом Крыму. И так как Виктор был парнем работящим и смышленым, то и пробился он по своей строительной линии до почетных высот и уже в 80-х годах его никто не называл просто Виктором, а именовали не иначе как Виктором Ивановичем.
Ну а в поезде он мне говорит о том, что любит иногда кататься в Москву, чтобы походить, погулять, увидеть… Посмотреть, как строится Москва. Ведь он все-таки строитель и все ему видится через эту призму. А в Москве другие масштабы, другие новшества… Есть что посмотреть…
«Был я и на стройке века», - говорит Виктор Иванович. «Это где-то в 65-67 годах. Строилась в Москве тогда Останскинская телебашня. Действительно – стройка века. Когда ее построили, она стала самым высоким высотным сооружением в мире. И я как строитель много слышал о башне во время ее строительства, хотя объект был в какой-то степени «закрытым» и хорошо охраняемым.
И вот в эти годы я вырвался как-то опять «погулять» в Москву, отдохнуть, посмотреть… Не мог не удержаться, чтобы не попытаться посмотреть на строительство этого замечательного объекта. И я решился. Приехал в Останкино, проник на стройку, поднялся вместе со строителями на высоту где-то до 300-го метра и тут-то охрана меня и «застукала», обнаружила, что попал на объект посторонний человек. «Специальные» люди спустили меня вниз и стали допытываться, как я попал на объект. Я им возбуждено начал рассказывать о том, что я «заслуженный строитель СССР», что для меня увидеть «стройку века» и быть свидетелем созидания этого сооружения было счастьем… Я рассказывал им это, по-видимому, так возбуждено, а в чем-то и восторженно, что некоторые из начальников охранного ведомства смотрели на меня как на «чокнутого».
- Короче, – говорит мне один из начальников, - скажите мне, как, каким образом вы попали сюда, на объект. Скажите, и мы вас отпустим, и вам ничего не будет.
- Я подумал, что дело для меня может закончиться плохо. Мою бесшабашность, «безбашенность» к этому моменту как ветром сдуло. Те времена были довольно-таки суровыми для всякого рода искателей приключений, и я решил расколоться, поведать охранному ведомству тайну моего проникновения на строго охраняемый объект в надежде на то, что мне удастся выкрутиться из этой истории.
И пришлось мне выдать сермяжную правду моих друзей по жизни, строителей всех советских строек… Я сказал охранникам, что вокруг всякого строящегося в нашем отечестве объекта есть забор (в те времена он, как правило, был из досок), а в каждом из заборов была заветная доска, которая могла отодвигаться, когда работяге нужно было без разрешения вырваться в город, чтобы забежать в магазин и купить бутылку водки для себя и для своих друзей. Вот я и нашел такую доску, когда приехал в Москву, потому что был уверен на 100%, что его величество гегемон обязательно имеет в заборе такую доску.
Некоторые из охранников, конечно, были изумлены. Их начальник через какое-то время после проверки моих документов через определенные инстанции, меня, действительно, отпустил и, действительно, мне ничего не было за все мои "подвиги".
Но на меня это произвело неизгладимое впечатление.
|