 ЛЕГКО СТАТЬ НЕЛЕГАЛОМ
я поняла это в ходе деловой поездки
твой статус отнюдь не всегда зависит от тебя
Гала Петри, фото автора
Но обо всем по порядку. Может быть, я просто паникерша. Или у меня период такой – дуть на воду. На молоке я обжигалась только за других, в пересказе. Но и в нем порой кровь стынет в жилах. Расскажу ниже
Джимшед
Я летела в Шымкент, на юг Казахстана, в компании 60-летнего таджика Джимшеда (имя изменю на всякий случай), который оказался моим соседом в старом АН-24. Пассажиры удивлялись столь древнему судну - говорят, что обычно летают «боинги». Наш «ан» летел не спеша, дав поговорить лишний час. Ему – поговорить, мне – послушать.
Джимшед рассказал мне такое глубокое, будто я его старинный друг. Про прежнюю жизнь на юге Таджикистана: где учился, как строил карьеру, сколько яблонь посадил на удачно прикупленном участке. И какой урожай имел. И как оставил все и уехал с семьей от войны. Да, сейчас уже все благополучно. Дом в Шымкенте о десяти комнат, тем не менее густонаселенный, внуки числом в 14 или 16 (дед затруднился с точным числом). Но это потом, потом. Не так интересно. Я вижу, что рассказчику больше по душе о прошлом – и подальше, в молодость.
Ольга Петровна Иванова. Ее звали Ольга Петровна Иванова, говорит он. Это после того, как мы поговорили о переменах, об исламе и традициях. И после того, как я спросила, как женился он сам. Ну, женился и женился, говорит. Родил четыре сына и три дочери. Все благополучны, слава Богу. Это они принесли ему не то 14, не то 16 внуков. И все же. Ее звали Ольга Петровна. Он служил в армии на Дальнем Востоке. Она была готова ехать в Таджикистан. Просил руки у ее родителей, и они согласились. Он демобилизовался и поехал к своим родителям, просить их. Валялся в ногах у отца, умолял. Тот был непреклонен. Джимшед написал юной Ольге Петровне: прости.
Все. Он достает из кармана платок и подносит к глазам. 60-летний таджик, 7 детей, 16 внуков.
У меня тоже щиплет в носу.
Помолчали.
Я говорю: вы знаете, может быть, так лучше? Ей было бы трудно. Вдруг не выдержала бы? Уехала бы с вашими детьми. Это же кошмар. А так все ваши дети на месте, с вами.
Да, может, и лучше, говорит он. Старикам виднее. Им же важно, чтоб за ними ухаживали в старости. Они больше доверяют своим.
…Наконец мы прилетели. Мой отель меня не встретил. Зато Джимшеда ждал один из четверых сыновей, меня предложили подвезти. Отлично! Но я забыла название отеля. Стала звонить в Алматы, координатору проекта. Ни шагу оттуда, сказала она, стой на месте и жди, за тобой приедут.
Все, жду. Простите, дорогой Джимшед, - оказывается, за мной уже едут.
Я немного поулыбалась внутри себя на бдительность Алии, но – понятное дело, подчинилась рекомендации организаторов.
Основание для осторожности
я поняла позже. В Шымкенте у нас проходил семинар для журналистов, включенных в Региональную программу по миграции. Речь о трудовой миграции – разных ее формах и рисках. Тема пестрит ужастиками и зашкаливает по эксплуатации - это джунгли, где царит чистоган. Нелегальная миграция плотно граничит с рабством и торговлей людьми. Нелегальность не дает налогов - зато обеспечивает огромные состояния кому следует. Потому десятилетиями порядок в этом деле никак не наводится.
В проекте участвуют журналисты четырех стран: Таджикистана, Кыргызстана, Казахстана и России. При этом первые две страны рассматриваются как поставщики мигрирующей трудовой силы, а две последние – как принимающие (хотя понятно, что в диффузности потоков любая из стран в той или иной степени исполняет обе роли). Считается, что в Казахстане режим для таджиков и кыргызов значительно более щадящий, чем в России: ближе к дому, более терпимый народ – с одной верой и похожими традициями.
И тем не менее.
Люди, которые занимаются этой проблематикой, могут рассказать сотни историй – одна другой страшнее. Общественная организация «Сана Сезим» - партнер проекта и авторитетный эксперт в этом вопросе. Организация недавно справила свое десятилетие, широко сотрудничает с журналистами. Я дружу с лидером «Сана Сезим» Хадичой Абышевой уже давно. А тут представилась возможность познакомиться и с ее коллегами. И вот мы сидим в их новом офисе и разговариваем, и у меня волосы потихоньку встают дыбом.
Гражданин Израиля. Немолодой, не бедный. Приехал навестить родственников в казахстанской провинции. Прилетел в Алматы, сел в автобус, поехал на юг. По дороге разговаривал с людьми, расспрашивал, рассказывал о себе. Как водится. Ехать долго, притормозили, отошли по нужде. Израильтянину дали по голове, забрали деньги и документы, уехали. Он очнулся, побрел искать помощь. Нашел жилье. Его схватили и заставили пасти скот. Удерживали в рабстве несколько лет. Когда ему удавалось бежать, его ловили другие рабовладельцы. И так три раза.
Гражданин Казахстана. Парень 22-х лет. Местный. Трезвый. Домашний. Вечером возвращался домой. Оглушили, загрузили в машину, увезли. Когда вытащили, увидел, что в багажнике еще один – товарищ по несчастью. По плену. По рабству. Потом - пас скот, пытался убежать, его ловили и били. И так пять лет. Близкие искали, безрезультатно. Суд признал его умершим – это понадобилось сестре по делам наследства. Но она продолжала искать. Когда его освободили, как вы понимаете, он был уже совсем не тот парень, который когда-то, насвистывая, возвращался домой.
Я сижу слушаю – и вдруг понимаю, почему Алия так категорично порекомендовала мне дождаться машины из отеля. Вот мы едем с моими новыми друзьями… Едем и едем… И все нет никакого отеля… И вот будто бы – что это? – кажется, мы покидаем город?.. Куда мы едем?! Остановите машину! - Молчи, я сказал! Кошмарная картина проносится в моем воображении. Простите, дорогие таджики. Конечно, вы хорошие, я это знаю. Но, Бог мой, как это все просто, оказывается.
Случаев много. Только «Сана Сезим» (совместно с УБОП - Управлением по борьбе с организованной преступностью) и только в нынешнем году спасли 49 человек. Спасли из реального, настоящего рабства.
Я расспрашивала других людей. Вот Султан – мой попутчик по самолету, вылет которого задержался на двое суток, из-за погоды, - было время поговорить. Я спросила о рабах, и он сразу понял, о чем я. Парень он простой, и объяснил очень доходчиво:
- Да я сам попал! И мой братишка попал, никак вытащить не можем. Он даже звонит иногда, типа что нормально там ему, но голос деревянный, и не говорит, где он. Никак не можем забрать его. Они как делают? Подстроят, будто ты сломал что-нибудь, или разбил, или овца сбежала. Все, говорят, теперь давай долг отрабатывай. И конца этому долгу не будет.
- А как ты попал, Султан?
- Поехал одним отопительную систему делать. Делал, делал. Делал, делал. Как-то работа все не кончается. Дни проходят, вечером падаю и засыпаю, как убитый, а утром новое дело какое-то находится, и вроде неудобно как-то уехать недоделав. Я от них две недели не мог вырваться. Колдуют, что ли. И потом прицепились, два года меня мучили, на понт брали. То одно, то другое. Требовали, чтоб опять приехал к ним. Но я не поехал. Доставали конкретно. Только сейчас освобождаюсь помаленьку, реже пристают.
Не дождавшись самолета, я отправилась в столицу на поезде и познакомилась там с милейшей женщиной по имени Анар. Интеллигентная пенсионерка из Шымкента, она тоже оказалась в курсе проблемы:
- Их много расплодилось. Ловят, а что толку. Степь большая, кошар много. Схватил человека, запугал, оставил с овцами посреди степи – куда он пойдет?
Мы с Анар смотрим на проплывающую степь. Со стадами овец. Их пасут неведомые всадники. Я вспоминаю несчастного израильтянина. Он убегал трижды, бежал к людям за помощью - и каждый раз снова попадал в рабы, к новому хозяину. Его снова и снова заставляли работать. И никто не пожалел его.
Приходится пересмотреть стереотипы. О треффикинге: молодая женщина, в чем-то неосторожная и тем самым поставившая себя под удар. Куда-то поехала, кому-то доверилась. Но когда слышишь истории, подобную той, что я привела выше - о парне, который никуда не ехал, а просто шел по своей улице и на пять лет угодил в рабство, - становится страшно.
Потому они пришли уже к нам домой.
Неужели это так массово?!
Уже из Тбилиси я задала этот вопрос Хадиче Абышевой. Она ответила:
- Масштабы оценить сложно, ведь явление носит скрытый характер. Число обращений в нашу организацию возросло, это да. Но не всегда это можно толковать как увеличение числа пострадавших. Это может быть связано и с тем, что о рабстве просто стали больше говорить.
Мой второй испуг
Я прилетела в Казахстан на 5 дней. Это предельный срок, когда ты можешь находиться в стране без регистрации. Я законопослушная! Уточнила на границе, переспросила в гостинице. В пятницу вечером я должна была улететь из Шымкента в столицу, чтобы оттуда рано утром податься в Тбилиси. Но мой рейс опоздал. Вслед за пятницей наступила суббота, а потом воскресенье. Следующий рейс на Тбилиси был только в понедельник, в 5 утра. Что такое пассажир откладываемого рейса? Это человек, прикованный к залу ожидания. Но даже если бы я на часок-другой «отковалась» и помчалась разыскивать миграционный офис – все равно был выходной! Суббота, а потом воскресенье. Я ограничилась тем, что взяла справку от авиакомпании – об опоздании рейса. И поехала на поезде, ибо спешить мне было уже некуда.
Я не особо терзала себя мыслями об отсутствии регистрации. Не звери же пограничники – поймут. Вот она, справочка-то.
Не тут-то было. Эти ребята ни о чем не хотели слушать. Они переворачивали мой въездной листок и тыкали пальцем – что тут написано, а? - говорили мне, как неразумной. На трех языках! – подчеркивали, написано-то. Я бормотала о рейсе, о выходных днях – меня не слышали! Граница на замке. Странная все же служба. Очень странная. Я вовсе не хочу сказать, что только в Казахстане. Эти ребята обладают лицензией на суровость? И всеми силами охраняют ее. Вот рейс, вот обстоятельства, вот принимающая сторона (офис ООН и примчавшаяся в воскресенье коллега Алия), вот я вам сейчас объяснительную напишу. Ну какой я нарушитель? Но они как бы даже не вслушивались, о чем мы.
И тут я испугалась второй раз. Хотя мне грозило не так уж много: в крайнем случае, пожить в Алматы лишних пару дней. Я испугалась теоретически и с запасом, представив, что нет командировки, нет Субрегионального офиса ООН, нет коллеги, которая даст мне взаймы на новый билет и на штраф. Что я, допустим, одна и без денег, и не слишком уверенная в себе, и говорящая, предположим, только на каком-нибудь экзотическом языке. Молодая, бестолковая, легкомысленная. Или старая, туго слышащая, плохо передвигающаяся. И что со мной было бы?!
Уплатив штраф (17 тысяч 500 тенге, или примерно 120 долларов), я стала расспрашивать девушку, которая со мной работала. Она заставила написать объяснительную записку, а потом подписать некий документ, в котором говорилось, что меня судили административным судом. Они все время спрашивали: у вас есть деньги? Есть ли у вас деньги? А что если бы не было? – в свою очередь спросила я девушку, когда с процедурой было покончено. Вас сняли бы с рейса, ответила она. И что? Вы пошли бы в миграционную службу и уплатили бы штраф там. Но если бы у меня не было денег? – тупо переспрашиваю. Ну не знаю, говорит девушка, без денег нельзя.
Так или иначе, я уже дома. Обогащенная новым опытом. Я довольно часто езжу по свету и понимаю, что быстрые передвижения не совсем безопасны. Мало ли – техника. Эта поездка показала мне и другой тип опасности. Во всей доходчивости.
Какое тут резюме? Можно написать тысячу статей про миграцию, ее риски и усугубляющий фон – бедность, незнание языков, безграмотность, доверчивость, беззащитность… Вроде бы если не слишком беден и грамотен – то защищен. А не всегда это так! Может быть, я просто паникерша, но в этой поездке мне почудилось, что мир становится враждебнее. Опасность поглощает уже не только самых бесправных - она, как черная тень, все шире накрывает нас. Может быть, в наказание за них.
|