Ольга СТЕФАНОВА, Россия Автор находится на острове Кинг Джордж, на
полярной станции «Беллинсгаузен» - самой западной и самой северной
российской станции в Антарктиде. Ольга – участник 54-й Российской
антарктической экспедиции (РАЭ). Работает в качестве режиссера и
оператора, снимая второй документальный фильм из дилогии об Антарктиде.
Первый - «Когда пилотам делать нечего...» - посвящён проблемам
российской полярной авиации, второй фильм – «Зимовка» - расскажет о
жизни полярников на протяжении целого года. Все это время автор проведет
на станции, продолжит снимать и писать свой дневник. В феврале 2010
года полярников сменит новая группа зимовщиков.
8марта Мама, бабушка! С праздником вас всех мам и бабушек! А мы, кажется, уже летим. На станции, на чемоданах, нас уже заждалась предыдущая зимовка. С Богом!
12 марта Вечер. Какое счастье, что никуда не надо спешить. Что можно все подробно пережить, еще раз прожить. Сегодня кто-то спросил меня - когда мы прилетели? А я засомневалась, не смогла сразу вспомнить. А ведь только вчера! А вот сегодня, после вкуснейшей зажаренной курочки, которая пахла на всю станцию так, что к камбузу слетелись все местные поморники в ожидании косточек, я вышла на улицу, поднялась на горку, на которой Храм и где живут наши святые отцы. Постояла, поглядела сверху на затянутую туманом станцию. У каждого дома фонари сквозь дымку – живой вечерний антарктический поселок… Там смотрят кино, там режутся в пинг-понг, тут непрерывно мониторят погоду. Кто-то пытается добраться до новых писем в электронке, а сети нет, потому что туман. Постояла, подышала, потом спустилась в ДЭС – нашу дизельную. А там Юрий Николаевич Гаврилов (наш заслуженный опытнейший полярник, 1941-ого года рождения) уже заварил мне чай с мятой – поджидал. Ему всю ночь стоять на вахте. От ужина до завтрака. На ДЭС есть баня. Дубовыми вениками, говорят, запаслись на весь год! Но банный день у нас в субботу – тогда и расскажу все подробности. А пока – просто горячий душ и посиделки за чаем. Юрий Николаевич очень любит женское общество и говорит, что всегда говорил, что женщины обязательно должны быть на зимовке. Но за его 13 экспедиций в Антарктиду я – первая :)
15 марта Проснулась ночью. Кто-то с силой ломился в окно. Я, сонная, вскочила. Зачем-то стала натягивать носки. Потом до меня дошло! Это ветер. Ветрище. Все аж ходуном ходит. Первые признаки надвигающейся зимы. А на утро выяснилось, что ветер разогнал все тучи. И вот уже на дворе вечер, а небо все еще ясное-ясное. И солнце. А на другой стороне - луна. Про баню рассказывать сегодня не буду. Я не рассчитала силы, перегрелась в парилке, и у меня разболелась голова. Около 120 градусов. Кровушку разогнало – будь здоров! Но это – еще один способ удержать форму, за которую я начинаю уже не на шутку волноваться. Владимир Федорович – наш повар – готовит настолько вкусно, что мой организм моментально привык к трехразовому питанию! Баня, обед, потом генеральная уборка - это субботний режим. Под баню выдают пиво и сок. А рабочая неделя здесь не заканчивается никогда. На наших станциях в Антарктиде не бывает выходных - и только по возвращению на Большую Землю полярники получают свои субботы и воскресенья в виде четырехмесячного отпуска.
19 марта Попробую с некоторой периодичностью фиксировать подробно свои ощущения и настроения. Итак, 10 дней, как мы на станции. Вчера у меня, похоже, началась, наконец, акклиматизация. Все время слегка пошатывает. Хожу как будто нетвердо. Рассеяна. Мысли гуляют где-то. Все происходящее, сказанное, написанное воспринимаю намного ближе к сердцу, чем обычно. Организм потихоньку привыкает к семичасовому сну - вместо московских десяти - одиннадцати. Дается ему это, надо сказать, нелегко! Но все же легче раз от раза. Ночью постоянно просыпаюсь и еще не сразу понимаю, где нахожусь. То бабушка в темноте мерещится, то дерево перед моим топчаном дома. Сегодня вообще выяснилось, что я спала с открытым окном. Полдня потом не могла согреться.
17 марта Конец моим экзистенциальным сомнениям! Биолог Виталик взял меня к себе в постоянные помощники. Теперь и от меня будет вполне себе прикладная польза фундаментальной науке! Виталик у нас самый молодой представитель зимовки. Ему 26. Он из Ростова-на-Дону. В Антарктиде первый раз. До этого изучал Каспий, Черное и Азовское моря. Занимается зоопланктоном. Планктон, как мне сегодня поведали, это вся та живность, которая существует в водоемах и не может перемещаться самостоятельно. То есть целиком и полностью зависит от ветра, течения и прочих факторов. Кстати, у Володи Кирьянова в «Антарктических зарисовках» я читала, что общая биомасса криля (крохотных рачков, которые питаются еще более крохотными рачками, и, в свою очередь, питают собой рыб, которые, в свою очередь, питают собой нас) в Антарктических водах превышает биомассу ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА на Земле. По подсчетам ученных, криля в Антарктике – около 50 миллиардов тонн!
22 марта Всё-таки суббота - особенный день. В бане настроение всегда приподнятое. Ставишь музончик погромче и чистишь пёрышки.
24 марта Вчера впервые дежурила на камбузе. В обязанности дежурного входит: загрузить грязную посуду в машину, убрать всё в холодильник, протереть столы, помыть полы - в столовой, на кухне, в курилке, в прихожей и в предбаннике. Швабру я не признаю, но приходится привыкать - руками такие площади мыть сложновато. Так - три раза в день. Под вечер падаешь спать без задних ног. Но зато в который раз убеждаюсь - чем больше вкладываешься душой в пространство, тем больше оно отдает тебе обратно, тем быстрее становится родным. Я люблю наш камбуз.
27 марта За весь день только добралась до дома. Не теряйте меня - я на несколько дней поступила в распоряжение доктора! Сегодня мы начали глобальную ревизию всего содержимого нашего медпункта. Нашли на складе лекарства 75-ого года выпуска и 82-ого! Сначала отобрали всю медицинскую "наркоту" с истёкшим сроком действия (сильнодействующие, психотропные), запаковали в ящичек, составили акт, несколько свидетелей его подписали. Ящичек спрятали в сейф до следующей пересменки. Потому что эти вещества можно списать и уничтожить только в присутствии двух докторов и двух начальников – по одному от каждой зимовки.
29 марта Зима пришла. Я ждала её. Я ей, честно, очень рада. Метёт. Порывы ветра до 25 метров в секунду. Снег лепит прямо в лицо - больно. Очки потеют в момент. И – бочком, бочком, еле удерживаясь на ногах. Чтоб не унесло, не сдуло. А море штормит! И всё вокруг уже замело, залепило снегом – двери, окна, наши домики. Подсвечники в Храме дрожат. Ложишься ухом на подушку и слышишь - где-то под тобой – гудит, гудит. И воет, воет. И ухает, бухает… Сегодня уже 30 - 35 метров в секунду!! Стою утром на службе, боковым зрением в окошко вижу - летит кто-то. В прямом смысле - мимо Храма пролетает! Это Витальку нашего швыряет. Ему, как и мне, веса не хватает.
31 марта Ветер стих. Сегодня тишь да гладь. На берегу разлеглись морские коты. Ночью у чилийского начальника ветром оторвало крышу жилого дома. Бочки по бухте разметало. А у нас, вроде, всё обошлось. Только спать хочется весь день. Сил совсем нет. Как ветром сдуло.
7 апреля Вот и началась еще одна рабочая неделя. Четвёртая. Через несколько дней пора писать подробный отчет о первом месяце моей зимовки. А пока делюсь с вами последними новостями. Вася (помощник отца Сергия) повредил на волейболе ногу. Два дня ходил в гипсе. Но, слава Богу, всё обошлось - и Василий снова в строю. Это первое. Президентша Чили во время недавнего официального визита в Москву договорилась с Медведевым о безвизовом режиме между нашими странами. Не совсем наша, конечно, новость, но в свете первых моих постов из Пунта-Аренаса – актуальная. Да, и самое главное. Ходили на рыбалку! Пять раз меняли точку дислокации. На пятый, наконец, повезло - полбака антарктической нототении из семейства скумбриевых всего за полчаса! Теперь её вялить, жарить, уху варить.
10 апреля Поделюсь одной маленькой удачей. Снимаю сцену, как один герой стрижёт другого. Вечер, уже все дела сделаны, чаёвничаем вчетвером, хорошо. Ребята шутят, дурачатся. Прямо мальчишки. А стрижка идет налысо, под машинку. На крупном плане один (тот, который стрижёт) говорит: «Ой, сколько шрамиков-то у нас!» «А как ты хотел? - отвечает другой (уже почти лысый). И через паузу (МХАТовскую такую паузу): - Три войны…» «Попадать в цель» оператор учится всю жизнь. Важно, с чем идёшь на съёмку, с какой мыслью, с каким чувством». Определение этого чувства я нашла для себя у того же Франка: «Лет пятнадцать назад на рижских улицах еще можно было встретить извозчиков. Днем они обычно стояли у вокзала, на рынке или у мебельных магазинов. А по вечерам дремали где-нибудь под старинным фонарем в Старом городе, надеясь прокатить запоздалую парочку. Услышав цокот копыт в шумном потоке автомобилей, люди оборачивались, долго смотрели вслед открытым каретам с резвыми лошадками, то ли с усмешкой, то ли с грустью. Кругом моторы, моторы… одни моторы. Казалось, что вместе с извозчиками, этими «последними могиканами», с городских улиц Риги уходит романтика, уходит какая-то часть их души… Глянешь на извозчика – он сидит на облучке, ты его видишь, он тебя видит, даже в карету пригласит. А наведешь камеру на машину – вся она блестит холодным блеском, и человека-то за стеклом не сразу разглядишь. Уже под вечер, дождик накрапывал, я, переходя улицу, заметил на асфальте гвоздику, - видимо, кто-то обронил. Уцелеть под колесами она могла только случайно, так мне казалось. Но, подойдя поближе, среди многих следов автомобильных покрышек я отчетливо увидел, что один след гвоздику резко огибал! Нетрудно было представить себе, как машина мчалась правым колесом прямо на цветок и как в последнюю секунду, на последнем метре, водитель, заметив его, резко свернул. Я почти услышал «крик» тормозов и подумал: «Вот бездушная машина оставила на асфальте «след души» человека». Вот-вот. С этим-то я и стараюсь идти каждый раз на съемку. Идти по следу. Искать этот след. Не менее важная штука в этом деле – след собственной души. Только тогда, когда следишь за собой, когда прикладываешь усилия, чтобы всё – по совести, только тогда получается видеть точные детали, ловить настроение. Только тогда в тебе открывается возможность чистого, сконцентрированного, интуитивного восприятия. А чуть только не уследишь за собой, дашь слабину, споткнёшься – всё в кадре становится блёклым и невнятным, как отражение в мутном зеркале. И тогда - всё в корзину, всё пустое. Взяла за правило каждый день - хотя бы совсем по чуть-чуть - снимать. Ни дня без кадра. Верно говорят: спустя год этот кинодневник я увижу совсем другими глазами. Антарктида – место, где должно проявляться лучшее в человеке. Но вместе с тем, и всё плохое видно здесь как сквозь увеличительное стекло. Это не мои мысли. Я читала об этом много раз и слышала тоже от многих. Теперь вижу сама. Полярная станция – маленькая модель человеческого общества. Со своей иерархией, классами, возрастными категориями. У нас в коллективе очень разные люди. Есть «наука» (так называют метеоролога, гидролога и биолога) и те, кто обеспечивает её деятельность. (Есть, к слову сказать, и творческая интеллигенция. Есть начальство и подчиненные, старая гвардия и молодежь. Есть те, кто «душа компании» и те, кто замкнут в себе, нелюдим. Те, кто в первый раз, но им легко, и те, кому очень непросто. Тёмные пока лошадки… Как стать своим, когда ты всем чужой? Как научиться промолчать, чтобы не раздувать пустую ссору? Как прощать друг другу слабости? Как будет проявляться взаимовыручка, бескорыстие, забота друг о друге? Как станет меняться человек, в котором чёрного сейчас больше, чем белого? И станет ли вообще? И что, в конце концов, победит? И под воздействием чего? Это вопросы, которые уже встали передо мной. Не умозрительно, не в предположениях, а вполне реально, через конкретных людей. Теперь ищу способ отразить это в материале, в развитии. Необходимость преодоления стоит перед каждым. И от каждого будет зависеть конечный итог. Работы много у всех. И самая сложная – работа над собой. …Ну и парочка слов о погоде. Нашу чудную, солнечную осень грозит разорвать в клочья трехглавый зверь-циклон. Вот он, надвигается на нас.
11 апреля Сегодня в половине пятого утра сгорел спортзал на чилийской станции. По официальной версии - замыкание. Пострадавших, слава Богу, нет. Но выгорело внутри всё, дотла. Чилийцы в полной растерянности. У них на станции в этом году зимуют двадцать маленьких детей. Спортзал, ко всему прочему, выполнял еще и функцию детского сада. Я, увы, так и не успела снять детские площадки внутри... Теперь не будет нашего волейбола по средам. И Антарктических Олимпийских игр летом тоже, выходит, не будет.
19 апреля Нашему Храму уже пять лет. Его построили из сибирского кедра и лиственницы на Алтае. Потом разобрали на брёвнышки и морем доставили на Беллинсгаузен. Потом два месяца собирали вручную. Говорят, этот сруб с годами может стать прочнее металла. Внутри церкви натянуты стальные цепи - они держат Храм, защищая его от антарктических ураганных ветров. В промежутки между бревнами залит сверхкрепкий герметик - дожди здесь часто горизонтальные, надо особенно защищать стены. Никто до нас таким капитальным строительством в Антарктиде не занимался. На других станциях - у американцев, например, у чилийцев - тоже есть часовенки, но они традиционной для Антарктиды архитектуры - обычные каркасные щитовушки. Наш Храм - самое красивое сооружение на всём материке. Самый южный на планете Православный Храм.
23 апреля Новость ушла в народ, ее передали сразу несколько новостных агентств: "Россияне в Антарктиде помогали тушить пожар на чилийской базе", "Российские полярники приютили чилийских детей", "Россияне спасли детей Чили от мороза".
9 мая С Днем Победы, дорогие друзья! От меня и от имени всех полярников нашей станции. Отслужили сегодня на горке панихиду по погибшим, помянули наших дедушек, бабушек, прадедушек и прабабушек. Вечная им память. В конце второго месяца моей зимовки неудержимо хочу: 1. Эмалированный тазик крупных розовых помидоров, колючих пахучих огурцов и пучок свежей зелени. Такой пучок, чтоб еле-еле помещался в руку. Всё – прямо с огорода в городе Каменск-Шахтинский. 2. Соленой, жирной, сочной таранки и пластиковый стакан разливного ахтарского пива 0,5 на скамеечке под орехом в городе Приморско-Ахтарск. 3. Семечек «От Мартина» с папой на кухне в Строгино в субботу вечером, когда на завтра никому никуда не надо. 4. Простую, самую обыкновенную яичницу на троих с сосисками и помидорами утром у себя в Люблино. 5. Шагаринский плов на шагаринской даче на День Водолея в неизменном составе. 6. Салатик «Ташкент» под холодную рюмочку в кафе «Аром». 7. Три горячих осетинских пирога на перроне в городе Беслан. Ну, или на известной кухне в известной квартире в городе Владикавказ. Кажется, пора мне остановиться, а то до ужина я не дотяну. А на ужин, кстати, у нас сегодня пельмени!
10 мая Прошло два месяца. Мне повезло. Я очень люблю общежитие. Часто вспоминаю свою ВГИКовскую общагу. Кафешку на девятом этаже, одиннадцать ноль четыре, восемьсот первую, восемьсот третью, двенадцать тринадцать. Меня не смущает один санузел на этаж, общая кухня, казённое постельное бельё, зелёные байковые одеяла, необходимость убираться за кем-то ещё, кроме себя. Мне нравится постоянное присутствие людей вокруг. Если я хочу спать, я могу заснуть при любом шуме. Я люблю, когда люди, волей или неволей, объединяются и живут одной большой семьёй. Люблю, когда надо кипятить обязательно полный чайник воды, чтобы на всех хватило. Любое пространство запоминается мне, в первую очередь, людьми, с которыми довелось повстречаться. Я очень люблю, например, Северную Осетию – я встречала там столько настоящих людей! А от Америки быстро устала и затосковала по дому – столько красивых, ухоженных, любопытных мест, а душевных людей встретилось мало. Природа, живность, экзотика – всё в моих впечатлениях вторично. Главное – люди. Они определяют пространство.
11 мая В нашу бухту сегодня пришёл Королевский Пингвин. Это тем более странно, что, во-первых, этот вид проживает где-то на соседних островах, не на нашем, а во-вторых, все пингвины уже ушли куда их пингвиньи глаза глядят – зимовать, до весны. Пингвин подпускал нас очень близко к себе, позволял себя трогать, гладить и вообще обращал на нас крайне мало внимания. Может, потому что был уставший, больной. Еле ковылял. Взгляд у него был тусклый, а на груди виднелась ранка.
14 мая На станции есть традиция устраивать лекции друг для друга. Вот в День Радио, например, Николай Саныч рассказывал нам об истории радиосвязи, демонстрировал морзянку. Уже была лекция дока о здоровом образе жизни, Виталика о живности в нашей бухте, отца Сергия об исповеди и причастии. В предстоящее воскресенье лекцию ждут от меня. Она плавно перейдет в просмотр моего фильма "В лето 7515-ое от сотворения мира". Он будет с английскими субтитрами, потому что в гости приедут соседи - уругвайцы. Мы уже сделали афишки: "Documentary on the Bellinshausen station". Сижу думаю, о чем говорить. Как звучит Беллинсгаузен? Шумовой фон на станции делает ДЭС. Дизельная электростанция. Она шумит всегда, потому что от нее питаются наши обогреватели, компьютеры, чайники и лампочки. Она шумит громко. Но слышно ее всегда по-разному – в зависимости от скорости и силы ветра. Иногда, когда тишь да гладь, она тарахтит на всю округу. А иногда, когда буря мглою, - еле различимо. Различима тогда только буря. Идешь в такую погоду в метео-дом, забудешься, перемахнешь с трудом через многометровый сугроб, окажешься ближе к ДЭС, и тут ка-а-ак загудит в правом ухе! Аж отпрянешь. Два метра пройдешь – и опять ничего, кроме бури, не слышно. А уж буря шумит на все голоса. Сама она и правда воет - когда порывы не сильные, а ровные такие, размеренные. Это очень похоже на вой. Грудной. Нудный, как коты под окнами. Флагшток похож на варган. Метеоплощадка посвистывает, особенно осадкомер в центре площадки – очень музыкально свистит. Заглушки в туалетах гудят, стёкла в окнах дребезжат, в домике вообще всё скрипит на свой лад – стены, крыша. На крыше что-то всё время постукивает, побрякивает, потрескивает. Такое ощущение, что домик стремится вывернуться наизнанку – так его ломает. Когда ветер с купола Антарктиды не слишком сильный, есть шанс услышать прибой. Это притом, что от нас до океана – всего около ста метров, не больше.
24 мая Дело к зиме. Я сижу монтирую. А между тем, все клонится к зиме. В нашу бухту потихонечку заходят айсберги. Маленькие и побольше. У берега по утрам появляется кромка льда. Сломя голову носятся футлярики – белые суетливые птички, похожие на куриц. Просыпаемся, когда еще темно. А темнеет теперь всё раньше и раньше. Съемки, в основном, уже «в режим». Пасмурно. И всё чаще клонит ко сну. По нескольку раз на дню прикладываюсь к подушке. Варёная, разбитая, безвольная. Николаич говорит как? – «Начало мая? Считай, что май уже прошёл! Там – июнь – середина зимовки. Июль, август – всего два месяца. Сентябрь – не считается, потому что в октябре – уже сезон. Приедет куча народу, всё изменится и зиме – конец». Мне бы не хотелось, чтоб всё так быстро пролетело. Зимней спячке – бой! 5июня К концу третьего месяца зимовки сделала для себя несколько важных выводов. Не то, чтобы они имели прямое отношение к Антарктиде или к моим съемкам. Но, тем не менее, сделаны они мной именно здесь и благодаря общению с моими героями – зимовщиками 54-ой РАЭ. Вот некоторые из них. Если видеть СВОИ недостатки, слабости, всегда помнить о них, то очень легко прощать и не замечать недостатки других. Не надо ждать от людей какого-то особенного благородства, донкихотства или робингудства. Надо относиться к людям ровно. Ценить хорошее, не осуждать плохое. Тогда не будет разочарований (которые, по сути, есть результат собственной гордыни), не будет синусоид в восприятии людей – сегодня он самый лучший, а завтра – враг номер один. …Совет или мнение, будь оно трижды самое верное, только тогда ценно, когда высказано спокойно. С любовью. Если любви нет – надо молчать. Потому что когда говоришь с раздражением, на повышенных тонах, твои слова производят обратный эффект. Ты ничего не сможешь доказать, но человек озлобится в ответ. А, значит, твоё верное слово повлечёт за собой зло, а не благо. …Слово, особенно письменное или озвученное в эфире, очень действенно. Надо себя постоянно проверять, взвешивать, свои мысли, дела. Что из них выйдет: добро или зло? …Не надо стремиться быть хорошей для всех. …Раньше я всегда мучилась вопросом, как говорить с теми, кто делает документальную чернуху про нас с вами, про народ, про страну, мотивируя свою работу тем, что на ЭТО нельзя закрывать глаза. «Мне так тошно, что я не могу об этом молчать…» Мне всегда хотелось негодовать, доказывать, убеждать. Если человек получает наслаждение от валяния в грязи, то кто он? Не метать бисер перед свиньями. …Если Господь не поможет мне снять это кино, то ничего не получится НИ ПРИ КАКИХ РАСКЛАДАХ. А если поможет – то чего мне тогда бояться?! 9июня Ровно три месяца прошло. Расскажу о насущном. Итак, далеко не первый день отсматриваю и загоняю в компьютер материал для телесюжетов. Признаться честно, я и не думала, что уже так много хорошего! В процессе съёмки не всегда замечаешь какие-то нюансы. А может, просто время прошло, и эти наблюдения смотрятся совсем по-другому – материал отлежался. Снимать, с одной стороны, стало несколько труднее. Потому что всё происходящее стало для меня ПОВСЕДНЕВНЫМ. Месяцы потеряли смысл своих названий. Июнь. Ну, какой же это июнь? – больше не звучит между букв – тополиный пух, душно. Время сливается в одну большую зиму. Недели похожи одна на другую, и во всём теперь царствует заведённый распорядок жизни. Только не подумайте, что стало скучно. Нет. Наоборот. С другой стороны – снимать стало несколько проще. Потому что уже подмечены некоторые характерные черты, моменты, которые хочется, чтобы непременно были в кино. На них и охота. В обозримом будущем, когда вернусь к ежедневным съёмкам, собираюсь совершить вылазки на соседние станции – к уругвайцам, китайцам и корейцам. Пожить у них по очереди несколько деньков, поснимать, как они зимуют в Антарктиде. А между тем у ближайших соседей – чилийцев – готовится грандиозная вечеринка – 11 июня они собирают у себя в гостях ВСЕХ ЖЕНЩИН ОСТРОВА. Знаю, что на Артигасе (Уругвай) зимуют трое – метеорологиня, докторша и повариха. Плюс я и еще 11 жён чилийских офицеров. Погуляем. Бытовое. У меня закончился первый кусок мыла! (Значит, количество необходимых банных запасов на год вперёд было рассчитано верно). Сносились тапочки из IKEA и чуни из козьей шерсти, привезенные с Эльбруса. Вообще, удивительно, как быстро изнашивается здесь одежда. Хожу теперь в «унтах». Очень удобно, говорят, в сезон, когда вылезаешь из резиновых сапог – и уже сразу в тапочках, в какой бы домик ни зашёл. В джинсах стало тесно. Ну, а кто бы сомневался? Наш повар каждую неделю меняет и дополняет меню. Соус тар-тар, мясной рулетик с грибами, соляночка по воскресеньям. На днях мне так захотелось маминых пирожков с капустой, что я уговорила Володю сделать целый пирожище. А о.Сергий печёт на горке хлеб – и с лучком, и с чесночком, и на пиве. А «за окном – Антарктида», - как говорит наш начальник. Движения-то всё меньше и меньше. Зима на дворе. Тем более в период монтажа – сидишь себе и сидишь за компьютером. Посему я, наконец, добралась до нашей тренажёрки. Теперь там – каждый вечер, если только не объявлен выходной. До недавних пор пресс с непривычки сильно-сильно болел, но сейчас отпустило. Зато есть теперь могу без зазрения совести! Маленькое наблюдение. Обнаружила в нашем коллективе эдакий маленький «камертон». Есть у нас один очень хороший человек. Он всегда молчалив и замкнут, раскрывается крайне редко. Но если где-нибудь «набокорезишь» и на душе скребутся кошки, то эту его молчаливость сразу начинаешь принимать на свой счёт. Сразу начинает казаться, что он смотрит, а точнее – совсем вообще не смотрит - в твою сторону осуждающе. И сразу становится стыдно и хочется исправиться.
СЮДА фотку +RussOlgaStefanovaAntarktida7 – женщины за столом Подпись: Девичник – он и в Антарктиде девичник! фото автора
13 июня Девичник! Для Антарктиды – событие редкое. На чилийской станции вчера с обеда дым коромыслом – жена начальника даёт приём! Настроение последних дней было у меня тяжёлым – переходным, видимо. Так что в самый раз развеяться! Но признаться честно, я уже порядком поотвыкла от женского общества, и чувствовала себя на вечеринке как-то диковато, неловко. «Вам сахар или заменитель? Ах, Вам совсем не страшно располнеть! А что Ваш друг, как он отпустил Вас в Антарктиду одну?» Потом было «бинго», или лото по-нашему. Очень популярная у них игра. В конце пятого сета я выучила почти все цифры на испанском. А вообще-то, все они очень милые и трогательные. Всем им пришлось побросать свои карьеры в Чили и уехать вслед за мужьями-офицерами на два года в Антарктиду. Почти все они здесь в первый раз. Почти у всех есть дети, которыми они и занимаются – школа, детский сад, продлёнка. Кто-то ещё подрабатывает в сувенирном магазинчике, когда есть туристы. И все до одной выглядят очень счастливыми. Селеста – хозяйка девичника – устроила конкурс шляп, о котором нас всех оповестили заранее в официальном приглашении. Я в нашем со Славиком творении – hand made из картона – последних страниц старых календарей, клея и фотографий. Последний раз я мастерила что-то своими руками на кружке в Доме пионеров. На сегодняшний день (за пятьдесят четыре года существования РАЭ) я слышала о пяти женщинах, зимовавших на российских антарктических станциях в разные годы. Это жена Павла Селезнёва, начальника станции – здесь, на Беллинсгаузене. Жена Александра Мороза, начальника ДЭС, тоже здесь. И Анна Фройлих, немецкий орнитолог. Ещё двое зимовали на Новолазаревской – жена начальника Виктора Смирнова и жена метеоролога Владимира Волкова. Я, получается, шестая. ...Когда под конец вечера принесли пятый или шестой уже по счёту тортик, я вдруг заскучала по дому. По антарктическому, в смысле, дому. Подумалось: а как там наши, на станции? Поужинали уже? Шахматы расставляют? Засобиралась. Уругвайцы подвезли меня на своём вездеходе. А в кают-компании встретили, как дома, когда возвращаешься откуда-нибудь со встречи выпускников, и мама начинает тебя в подробностях расспрашивать: кто да что, кто как был одет, кто кому передал привет... По телевизору сейчас «Белое солнце пустыни» - очень кстати! «Долой предрассудки! Женщина – она тоже человек».
15июня Близится главный праздник всех полярников – середина зимы – день зимнего солнцестояния – 22 июня. Его отмечают даже покруче Нового года – полярники всех стран на всех станциях. Приглашения на вечеринки поступают сейчас со всей Антарктиды. Вот, прислали австралийцы со станции Дейвис – это на другом конце материка, куда – понятно – добраться мы никак не сможем. Они пишут: «Празднования начинаются в 10.00. поздним завтраком с шампанским, а затем главный банкет примерно в 16.00. В коктейлях будет подаваться лёд, возраст которого составляет полмиллиона лет. Мы не можем оказать содействие по вашей доставке на Дейвис. Однако если Вы намереваетесь добраться судном, наши встретят Вас на кромке льда в 25 км от станции. Если вы прилетите воздушным судном, у нас имеется взлетно-посадочная полоса на льду между станцией и соседними айсбергами. Пожалуйста, сообщите заранее для расчистки снега. Гости могут остаться до следующего самолёта в ноябре, но будут ограничиваться трехминутным душем дважды в неделю и должны будут занять очередь в списке на грязные работы…» А у нас по случаю середины зимовки объявлен станционный чемпионат. Бильярд, пул, шахматы, пинг-понг, парный пинг-понг и прыг-скок. Вот, воюем. Совсем чуть-чуть осталось. Почти все последние места я, кажется, уже собрала.
24 июня Душа человека везде одинакова. Сами по себе пороки или добродетели не зависят от того, находишься ты в Москве, в Америке или в Антарктиде. То, что в действительности отнимает мир в душе, не умирает, как бактерии, от дульника или холода. Ты возишь это с собой из одного пространства в другое, от одних людей к другим. Но впечатления первых дней, недель, месяцев, свежие эмоции, открытия, новые встречи не дают тебе возможности заметить, что это никуда не делось, что оно всё так же с тобой, и всё так же, всякий раз, обязательно отнимет мир в душе. Потому что это – твоя душа и есть. Трудиться внутри себя, это как «бросить курить» - нигде и никогда не наступит удобный момент, чтобы, наконец, бросить. Кроме как – здесь и сейчас.
1 июля Не прошло и четырёх месяцев, как мы, наконец, выбрались на природу. «Природа» - это одинокий вагончик, в котором есть буржуйка, рыбные консервы, два спальника и журнал посещений. Место уединенное, романтичное. В десяти метрах от Дрейка, в полутора часах быстрой ходьбы от станции, не останавливаясь, мимо уругвайских соседей, через купол ледника. Махнули туда по хорошей погоде почти сразу после завтрака. Виталик, я, о.Сергий и Вася. Виталий Леонидыч был провожатым. Со своим семимильным шагом он ухайдакал нас на первом же подъёме. Сок в рюкзаке замёрз, жажду утоляли снегом, особо высокие и крутые спуски с гор преодолевали на пятой точке. Словом, доползли с горем пополам. Часа за три с половиной. За несколько бухт до «природы» о.Сергий заметил удаляющиеся от вагончика две фигурки. Ну, думаем, - уругвайцы, наверное. Шашлык жарили. Обогнули отвесный утёс, спускаемся к «природе», видим – не ушли люди, всё ещё там. Может, не пойдём, - думаем - не будем им мешать? Но я настояла. Спускаемся – а там наши! Это Серёга со Славиком приехали за нами на снегоходе, кофе горячий привезли в термосе и бутерброды с сыром. О, какой это кайф! Обратно домчались в санях минут за сорок – уставшие, замёрзшие, раскрасневшиеся, но счастливые.
9июля …Мне всегда было тяжело возвращаться в Москву. Возвращение из экспедиций всегда сопровождалось тоской, унынием, растерянностью, потерей ощущения себя, незнанием, куда двигаться дальше (хотя фактически всё всегда ясно, яснее некуда: дальше – идти работать, монтировать). Возвращаясь с Кавказа, с Арала, с Белого моря, с Курил, из Карелии, я каждый раз на месяц, на два погружалась в какую-то бесконечную гульбу. Или в сеть, замыкая свой мир где-нибудь на «одноклассниках». Или в чьи-нибудь дела, требующие максимум моей направленности вовне, а не вовнутрь. Способность работать возвращалась лишь в последний момент, когда сроки начинали поджимать. И каждый раз, каждый, для того, чтобы сделать работу действительно хорошо, мне не хватало как будто бы одного дня или одной ночи. С чем только я ни связывала это для собственного оправдания! С тем, что не люблю город, что не люблю монтаж, не люблю работу в одиночку. А люблю ощущение дороги и именно в пути становлюсь собой. Я, действительно, люблю это ощущение, и, действительно, почти в любой экспедиции идти к себе и легче, и веселей, и проще. Но ведь если это истинный путь, то город, монтаж, всё прочее – ему не помеха. Помеха совсем в другом. Прошло четыре месяца. Треть. …Поначалу, в новом коллективе, ты всегда шёлковый, со всеми одинаково дружелюбный, всем готов помогать, готов войти в положение каждого, ко всем, если надо, снисходителен. Общителен, легко находишь общий язык со всеми. Но вот проходит какое-то время, и ты вдруг впервые замечаешь, что любить людей становится как будто сложнее. Наверное, именно это имеют в виду, когда говорят, что на зимовке всегда видно – кто есть кто. Потому что то, от чего на Большой земле легко и быстро можно сбежать, спрятаться и забыть, здесь - постоянно и неизбежно. Каждый день, бок обок. Легко быть «любящим», нигде ни с кем подолгу не задерживаясь, зная, что сегодня ты здесь, а завтра уже там. Подумаешь, пару дней что-то потерпеть! Да тут и терпеть-то нечего! Какой чудесный человек! Как он добр ко мне, как искренен! Какая чудесная я! А после праздника середины зимы, у меня как будто открылось второе дыхание. Вернулось утраченное было вдохновение. Отснятые кассеты на полке стали вновь стремительно прибывать. И это очень радует. И хочется делать всё в понедельник и с утра. Снегу намело, лёд в бухте встал. Вот так засидишься на станции, потом, после длительного перерыва, выйдешь куда-нибудь пройтись, заберешься на какую-нибудь гору, стоишь, оглядываешься по сторонам и вздыхаешь: «Господи, как у Тебя всё красиво, как удивительно, как хорошо!»
11июля Посылки прилетели! Но чилийцы их пока никому не отдают, представляете?! Уже второй день выдерживают их на морозе, чтоб все бактерии с Большой Земли скуксились. Надеюсь, запаху дома мороз не страшен. Ждём-с. Пришли наши посылочки. Друзья, это чувство не передать словами! Эти пакетики, ленточки, вещички... Я разбираю её, посылочку, и вижу, как папа, мама, бабушка, братья мои всё это выбирали, покупали, заворачивали, упаковывали. Слышу, что говорили при этом, как ахали и охали. Она летела ко мне из Москвы в Сантьяго, через Атлантику, потом из Сантьяго в Пунта-Аренас. Жила почти месяц, а то и больше - уже не вспомнить сейчас точно - в Пунта Аренасе, в Чилийском Институте Антарктики, ждала рейса на базу Фрей. А рейс всё откладывался и откладывался. Потом прилетела сюда и двое суток стояла на морозе в чилийском аэропорту. Потом её привезли мне. Я не распаковала её сразу, я выждала несколько часов. Я сходила в тренажёрку, на ужин, даже постояла в курилке, поговорила о том о сём. И только потом, закрывшись в своей келье, открыла. Вот теперь сижу, слушаю Кубанский Казачий хор и реву. Спасибо вам, милые мои, хорошие, любимые!
13 июля Наконец-то! Дождалась! Стихия за бортом. Ветер до 27 метров, минус 21 градус. Спускались с горки, со службы, на обед - видимость ноль. Космос! Думали, госпиталь впереди, как ориентир, а вышли к ДЭСу - на другой конец нашей "деревни". В снег проваливаешься по пояс, легче не идти, а перекатываться по сугробам, или на коленках ползти. На камбуз все заходят с обледеневшими усами, запорошенные, ресницы в инее, волосы из-под шапок как поседевшие. Как снять всё это - непонятно. Я вышла разок: очки тут же снегом залепило, какое там "зебра", "диафрагма" - ни зги не видно! А без очков - больно. Камеру через щелочки в чехле всю снегом занесло. Охохо… Я замёрзла. Хожу по дому в перчатках! Метель неожиданно стихла. А мороз стоит прежний. И красота…
Откуда ни возьмись понабежали отряды пингвинов. Сугробы высоченные, на пол-домика, по гребням гоняют друг друга футлярики, а я обновила валенки. В любой другой обуви снимать невозможно – кончики пальцев отмерзают в момент. Камера моя, кормилица, удивительно стойкая! Сколько я ходила-бродила сегодня? – час, два – снимает, не замерзает, только аккумуляторы быстро садятся. Теперь, без пурги, есть время подумать, как же мне снимать стихию, когда: - зимний чехол через секунд тридцать заметает снегом с горкой, молнии не открыть – иначе снег будет во всех трещинках и щелочках; - управлять камерой можно только на ощупь. Но без перчаток, даже внутри чехла, пальцы моментально примерзают к кнопочкам, краснеют, опухают и этих кнопочек не чувствуют; - обледеневший штатив обеспечивает только одну единственную высоту и уровень горизонта; - в очках в видоискателе почти ничего не видно, если очки на секунду снять – снег больно сечёт прямо по глазам, и обратно очки уже не надеть – они запотели и обледенели; - подветренную сторону искать бесполезно. Ветер дует со всех сторон, носит снег вихрями; - объектив очень быстро покрывается тонким слоем снежной крошки, сквозь которую видно только красные или серые бесформенные пятна домиков. Ну что мне делать?
ОТ РЕДАКТОРА. На этом записки отважной полярницы прерываются. Сама она остается на станции до февраля будущего года – может быть, напишет что-нибудь еще. Если нет, то мы рассчитываем взять у нее интервью по возвращении. А пока – держись, Ольга! «Диалог» любуется тобой и желает тебе – удачи.
ПИСЬМА ИЗ АНТАРКТИДЫ